Георгий Мовсесян: «Могу написать гимн автобазы…»
В свое время его песни принято было относить к гражданским, патриотическим, комсомольским. В преддверии очередного съезда младшего брата партии все ждали, что напишут к его открытию Пахмутова и Мовсесян. Сомнения никого не терзали – какими бы ни были слова, музыка уж точно будет красивая и запоминающаяся.
Сверхдоза шоу-бизнеса
– Георгий Викторович, комсомола не стало, как и его песен, а что осталось? Недавно в одном из интервью режиссер театра на Таганке Юрий Любимов обвинил государство в том, что оно самоустранилось от решения вопросов духовного воспитания. Раньше, говорит он, конечно, была сильная узда. Теперь же впечатление такое, что выпустили стадо. И оно бежит, сокрушая все на своем пути… Вы согласны с этим?
– Нет. Не все побежали в стаде. Стадом бегает народ «конвейерный». А Рождественский, Бабаджанян, Пахмутова – это товар штучный! Им там не место. Когда Александре Николаевне предлагали увековечить ее имя на аллее звезд, у концертного зала «Россия», она ответила: «У меня уже есть «звезда» – астрономы открыли новую звезду и назвали ее моим именем».
– Но ведь это вызов шоу-бизнесу, его законам. Не потому ли песни той же Александры Николаевны, ныне здравствующих Оскара Фельцмана, Давида Тухманова, Евгения Крылатова, Владимира Шаинского, да и ваши тоже – редкость в эфире?
– Неужели кому-то может показаться, что названные авторы еще вчера могли писать знаменитейшие на всю страну песни, а сегодня у них не получается? Моему поколению композиторов передавали секреты мастерства наши корифеи: Соловьев-Седой и Арно Бабаджанян, Марк Фрадкин и Никита Богословский… Но могу похвастать и произведениями своего поколения. Стоит назвать такие песни, как «Ты же выжил, солдат» Володи Мигули, «Алексей, Алешенька, сынок» Евгения Мартынова, «Тебе половина и мне половина» Олега Иванова.
А то, о чем вы говорите, случилось по очень простой причине: произошла коммерциализация державы, общества, а их неизменная составляющая – духовность – отошла на второй план. Для шоу-бизнеса понятия «культура» не существует. Представим, что сегодня я пришел бы к Паваротти и сказал: «Синьор Лучано, я написал «Санта Лючию». Представим себе, что Паваротти ответил бы: «Это мне нравится, и я буду исполнять эту песню тридцать лет». «Тогда, – сказал бы я, – поскольку я содержу себя и свою семью только сочинением песен, хочу получить за «Санта Лючию» деньги. Пусть немного – столько, сколько вам платят… за одно выступление». Наверное, Маэстро подумал бы, что я убежал из дурдома. А с другой стороны, он мог бы сказать: «Ты должен мне заплатить, чтобы я пел твою песню». И тоже был бы прав.
Это пример не лучший, но именно так устроен шоу-бизнес. А еще бывает, на телеэкране твою песню бегущей строкой называют: «Новая песня Левы, Аллы или Бубы…». А где же я, композитор? Где поэт? Ладно. Пусть на один раз меньше произнесут слово «Мовсесян». Кто-то его уже слышал. А каково стартующему автору, который в этом бесконечно нуждается?
Сегодня вопрос стоит так: хочешь, чтобы твоя песня звучала в эфире в твоем исполнении (а можно – и в исполнении твоей собаки), – нет проблем: проплати. И она будет крутиться три недели подряд. Кончились деньги – до свиданья!
Made in samopal
– И все же вы достаточно востребованы. Ваши песни все же нет-нет, да и звучат в эфире. Поделитесь секретом, как вы зарабатываете?
– Выступаю с творческими встречами, работаю в кино, иногда, «борясь с нуждой», могу написать по заказу гимн 276-й автобазы на слова ее главного бухгалтера. А на следующий день приходит уже представитель 277-й базы. Бывает, обращается кинорежиссер с просьбой написать музыку на его «бессмертные стихи», а петь будет его жена – исполнительница главной роли. Тогда я предлагаю: «Ребята! Доплатите за позор и можете ставить в титрах свою фамилию!».
– Скажите, а профессионализм разве уже ничего не значит? Я имею в виду авторов песен, которые порой не знают даже нот, но беспрерывно терзают эфир…
– Какой резон спорить с людьми, с которыми ты не можешь говорить на одном языке? Ко мне подошел один такой и говорит: «Как все-таки ты это классно придумал: «по аэродрому…». Я говорю: «Это придумал не я, Танич это придумал». Он: «Слушай, зачем тебе Танич, ты что, сам не мог этого сочинить?». И я смотрю – он действительно не понимает, почему, если ты в состоянии придумать мелодию, не пишешь стихи. Какой смысл его переубеждать. В таких случаях я просто думаю: «Какое счастье, что он работает не в ядерной промышленности!».
Послушайте, а что мы все о шоу-бизнесе? Можно я про вашего брата-журналиста скажу? Однажды приходит из школы дочка, тогда «первоклашка», и приносит довольно известный цветной журнал «с картинками». Счастливая! «Мама! Папин портрет напечатали!» А там разворот на две станицы и заголовок: «Под одним одеялом». Фотографии сорока женщин и мужчин, и стрелками указана схема, кто к кому из наших знаменитостей под одеяло забирался. Пусть правды там ни на копейку, но ведь мужьям и женам надо что-то объяснять… А кто-то поверит в эту грязь, и искалечатся судьбы.
Меня как-то попросили съездить в колонию выступить. Возвращаемся оттуда, расстроенные увиденным, вместе с нами в автобусе журналист очень тиражной «Экспресс-газеты», и я при нем (о чем до сих пор сожалею) вслух размышляю. Мол, почти у каждого молодого человека бывают в жизни нелепые случайности, за которые потом приходится расплачиваться. И вспоминаю, что во дворе нашего дома в Харькове был дровяной склад, где мы, шестилетние пацаны, любили играть. Строили «халабуды», в которых покуривали, прятались от старших. Разыгрывали разные приключения. Так вот, однажды в угаре «строительства» проникли через забор на этот склад и умыкнули три здоровенные доски. Сторож тут же за шкирку притащил нас в отделение милиции, благо дело, располагалось оно в нашем же доме. Вызвали кого-то из родителей, прочли нам «лекцию» и отпустили. А ведь попадись другой «слуга закона» – еще неизвестно, как бы все сложилось.
Прошло время, я уже забыл об этом выступлении в колонии, как вдруг мне приносят газету, а там огромными буквами заголовок статьи: «Народный артист России, композитор Георгий Мовсесян воровал доски, был задержан и доставлен в милицию». Неужели можно кормить людей сочинением такой гадости?
Взрослая творческая биография Мовсесяна начиналась с исполнения партии аккордеона в фильме «Я шагаю по Москве» (музыка А. Петрова). Сегодня он популярный автор многих полюбившихся народу песен. Впрочем, Георгий сердится, когда, объявляя его песню, называют только имя композитора. «Поймите, – горячо доказывает он, – есть масса песен, где подчас невысокого пошиба музыка прячется за шикарные стихи, но поскольку это единое сочинение, то обязаны называться оба автора. Нельзя объявлять: Чайковский. Ария Ленского из оперы «Евгений Онегин!». Простите, но ведь А. С. Пушкин здесь тоже чуть-чуть руку приложил. Мои «Проводы любви» и «Мои года – мое богатство» не могли бы состояться без Роберта Рождественского, Михаила Танича и, конечно, без Вахтанга Кикабидзе. А вообще песню тащат три коня: композитор, поэт и исполнитель.
«Своим делом» Георгий Викторович начал заниматься в далекие пятидесятые, когда стал учиться играть на аккордеоне в кружке Дома учителя родного Харькова. Потом был переезд семьи в Кемерово, откуда 14-летний музыкант отправился с аккордеоном в столицу.
Аккордеон в кустах
– Вообще-то с раннего детства мечтал стать актером. Отец и оба его брата после окончания Харьковского театрального института работали актерами в драмтеатре. Их роли, репризы, которые они разучивали перед зеркалом, кажется, лучше всех запоминал я. Но отец был непреклонен: о театре даже не мечтай! И, если бы не его друг, который привез откуда-то к нам в дом маленький «вельтмайстер», сцены я бы действительно никогда не увидел. На приемных экзаменах в Гнесинское училище играл Дебюсси, а заканчивал училище «Концертом для фортепиано с оркестром» Грига – партию рояля исполнял… на аккордеоне.
Сегодня с улыбкой вспоминаю время, когда, поголовно исполняя классику, гнесинские баянисты и балалаечники вовсю «шпарили» Баха и Паганини. А когда в компании их просили: «Сыграй «Яблочко» или «Барыню» – отвечали: «Дайте ноты».
– А когда состоялась выстраданная вами встреча с настоящим искусством?
– О, это был памятный день! Напротив Гнесинки располагался Театр киноактера. Прочитав объявление, что им нужен для гастрольной поездки аккордеонист, отправился туда со своей «гармозой». Когда зашел в театр, выяснилось, что рядом с гардеробом находится буфет. Там сидели две «легенды» – Эраст Павлович Гарин и Борис Федорович Андреев. Они, заметив мой инструмент, спросили: «А «Карусель» можешь сыграть?». Ну, я и врезал, да так, что меня тут же… послали за водкой. Так я стал своим в большом искусстве. Меня начали брать в гастрольные поездки на площадки, куда нельзя было взять театральный оркестр. В общем, пришелся ко двору и прошел все театрально-гастрольные университеты.
– Когда почувствовали себя композитором?
– 18-летним парнем был призван в армию. Службу проходил в ансамбле Московского военного округа. Со мной служили рядовой Володя Винокур (он пел в хоре) и отважный солдат Давид Тухманов, которого я во многом считаю своим учителем. Армия, не спрашивая, есть у тебя вдохновение или нет, помогла нам осваивать профессию. Я писал аранжировки чужих песен для большого оркестра и потом как-то незаметно начал сочинять инструментальные пьесы, песни. В общем, благодаря ансамблю многому научился, много чего приобрел, но главным приобретением считаю артистку балета ансамбля Марину, с которой мы живем вместе не один десяток лет. Честно скажу, у нас в балете было на кого посмотреть. Ну и я смотрел, смотрел и досмотрелся.
Верхнее «фа»
– Вас считают контактным, веселым человеком. Поэтому есть немало баек о вас. Скажите, что правда и что неправда в этой, например, истории. Якобы воры однажды, когда вас не было дома, ограбили вашу квартиру и оставили записку: «Не расстраивайся. Твои года – твое богатство».
– Здесь ровно половина правды. Записка – вранье. Мы, конечно, не самые бедные люди. Что-то осталось нам с Мариной и от бабушек-прабабушек. Какие-то цепочки, колечки, сережки. Уволокли все подчистую, даже обручалки и крестики нательные. Меня потом успокаивали: мол, украсть крест – это большой грех и счастья у воров не будет. Как будто только это меня и беспокоило – будет у них счастье или не будет. А Марина, когда отревелась, с пафосом произнесла: «Ну ладно, мерзавцы, мы вам назло будем еще лучше жить!».
– Как думаете, они знали, кого «навестили»?
– Думаю, да. Из нашей творческой братии мало кого «братва» обделила вниманием. Вот у Иосифа Кобзона охрана на даче служит, как говорится, «по-взрослому», и все равно не помогло.
Что же касается якобы оставленной мне записки, то знаю, что и о Вахтанге подобная байка сочинена. А родилась она, видимо, благодаря – царство ему небесное! – композитору Жене Мартынову. Была на ТВ замечательная программа «Вокруг смеха», которую вел Александр Иванов. И в одной из передач мы с Женей подкалывали друг друга пародиями на наши песни. Там Женька и спел:
Представь себе: уходишь ты
На телевиденье сниматься,
А под покровом темноты
Исчез рояль – твое богатство.
С цветами ты придешь домой,
Рояля нет, но есть письмо:
«Твои года – твое
богатство!».
Что же касается «веселости Мовсесяна», то я люблю подурачиться, но только в компании близких людей. Сильно обижаюсь, когда слышу: «Вот Жора, он сейчас обязательно анекдот расскажет смешной». Не расскажу! Сознательно смешить кого-то – это точно не для меня. Роман Карцев – великий мастер юмора, но никогда не унизит себя застольной клоунадой. А вот история с Олегом Стриженовым. На банкете в Кремле во времена СССР какой-то большой вельможа по части Минобороны подошел к нему и попросил: «А вы нам, Олег Александрович, чего-нибудь почитаете?». Олег сразу ответил: «А вы нам чего-нибудь постреляете?».
– Ваша самая любимая песня?..
– Кого-то разочарую, но не смогу назвать ни одной. Не всегда самые известные – и самые любимые. Если у тебя, например, три дочки, разве ты будешь меньше любить не самую красивую?
– Кстати, если еще раз вернуться к Кикабидзе. Это ваша идея – отдать две ваши самые популярные «Мои года» и «Проводы любви» Вахтангу?
– Почему только эти? А «Родимая земля», «Канадец», еще не одна. Мне безумно нравится, когда песни исполняют драматические артисты. Хвастаюсь, например, что мою песню «Святая молодость страны далеких пламенных тридцатых…» пел Борис Петрович Чирков. Исполняли мои песни Сережа Шакуров, Валера Золотухин, Глеб Стриженов – это класс! Вот когда поет профессионал-вокалист, сразу видно, как он готовится взять верхнее «фа». Как перед выходом на сцену распевается… У драматических артистов совершенно удивительное проникновение в стихи, музыку. Вахтанг, например, обладает удивительно точным чутьем. И пусть не все в его пении идеально совпадает с твоими нотами, но он поет сердцем и поэтому побеждает. Где-то с третьего дубля на записи я понимаю: он будет петь именно так, как чувствует. И соглашаюсь – победителей не судят.
– Напоследок, Георгий Викторович, все же исполните просьбу журналиста – поделитесь любимым профессиональным анекдотом.
– Ладно, но только одним. Очень его люблю. Встречаются два композитора, и один другому говорит: «Слушай, я сегодня купил твой диск». – «Ой, так это ты купил?».