Ленивка. Петляя и кружась

Прихватив карманный атлас, мы двинулись на вечернюю разведку. Путь от «Боровицкой» ничем не удивил. Прошли Моховую. Справа возвышался реставрируемый дом Пашкова, стыдливо прикрытый огромным рекламным щитом с автомобилем. Налево по диагонали – Кремль. Сделан двойной переход через Боровицкую площадь к Большому Каменному мосту. Правее – прямая стрела ярко освещенной Волхонки. Но надо преодолеть соблазн проторенного пути и шагнуть в тишь и темноту.

Вот он, поворот с Волхонки.

Тротуар отсутствует полностью. Этакая веранда полукругом. Да, в доме 6, выстроенном в 1904 году, специально пробивали проход для пешеходов. Любезно. Воспользуемся. Свернули. Стеклянные двери в жилой подъезд – как в кино! За стеклом фикус, аккуратная лестница вверх, чуть приотворена дверь консьержа. Снова стеклянная прозрачная дверь, а рядом громадные матового стекла окна. Темнейшая и глубочайшая подворотня с мусорными контейнерами, крохотный двор, рядок гаражей у обшарпанной кирпичной стены. Колорит ретро-картины нарушает свежайшая красная урна у двери со звонком. Никаких табличек.

Цок-шарк – звучат наши шаги, и вдруг ощущаем, что уже свернули налево. Лебяжий переулок. Здравствуйте.

Генералы плюс герань

Неожиданным ярким пятном – бревенчатый вход-избушка, украшенный легкомысленной иллюминацией. Увенчано гордой надписью: «У генералов». От удивления мы даже рванули внутрь. Преуютно. Ни одного генерала, как и других живых душ, кроме обслуживающего персонала. Говорят, раньше неподалеку находился Генштаб и генералы приходили кушать.

Напротив дом в полпереулка: забиты жестью окна, обрезки труб, едва держащийся на ноге знак «парковка запрещена» прислонен к незрячему окну. А посередь гордая надпись – «Лебяжий переулок» – но ни пуха здесь, ни пера. А оборачиваешься – и натыкаешься на неожиданную надпись «Иракская школа» под козырьком, и то же самое – вязью, чтоб сомнений не осталось.

А вот в переулке явно жилой дом. Во всяком случае, на верхних этажах. Приоткрытые форточки, аспарагусы да герани по подоконникам… Затаились.

Лебединое озеро

А ведь были, были времена. У устья Неглинной, возле Кремля, в настоящем озере плавали гордые птицы-лебеди. Правда, держали их для царского стола. Но они об этом не знали. И жили себе на специальном Лебяжьем дворе с каменными постройками.

Но уже в XVIII веке на месте Лебяжьего двора расположилось поместье князя Александра Меншикова. Позднее владения его отошли государыне Екатерине Иоанновне. У нынешнего Лебяжьего переулка в речку Неглинную впадал ручей. Между ним и Москвой-рекой в начале XIX века жил тайный советник и сенатор Алябьев. Позже пристроил к своему большому каменному дому еще несколько двухэтажных помещений, протянувшихся вдоль набережной. К западу от Ленивки стояла старинная церковь Похвалы Богородицы, а к юго-востоку – Церковь Всех Святых, «что в стене Белого города». В северной части от Ленивки находились дворы князей Шаховских, Долгоруковых, Голицыных, Волконских, а ближе к мосту, на набережной – владенье Нарышкиных.

Разбойничий мост

Кстати, о Большом Каменном мосте, соединившем Замоскворечье и Белый город в конце XVII века (тогда он назывался Всехсвятским), – путь на него лежал как раз через нынешнюю Ленивку. У въезда на мост стихийно возник «ленивый торжок» – небольшой рынок. В честь чего улица и получила свое название.

Тут нас снова отвлекает и кружит, потому что не рассказать о мосте отдельно невозможно.

Размера он был по тем временам внушительного – шириной 11 сажен (24 метра), в то время как ширина даже центральных улиц не превышала 6–8 сажен. На южном въезде имелась крепостная башня с шестью проездными воротами и множеством помещений – «палат». На башнях были устроены галереи. Перед мостом и на нем стояли торговые палатки. В конце же его был кабак, звавшийся «Заверняйка» (мол, невозможно в него не завернуть), где вино отпускалось кружками. Народ пил, гулял и любовался видом на Кремль.

Вы не поверите, но пили на Руси не всегда. Моду на кабаки в Москве ввел Иван Грозный, взяв Казань. Самый первый был устроен на Балчуге, где стоит сейчас одноименная гостиница. Но уж совсем повально стал пить русский люд при Петре I. То ли потому, что за спуск каждого корабля на воду пили все – от матроса до адмирала, то ли царь считал, что употребление вина приблизит народ к Европе… Кабаки в Москве были повсюду. Самый буйный из них назывался «Ленивка».

Но вернемся к мосту.

Мост был местом «криминальным». Именно сюда полицейские водили преступников, попавших в Сыскной приказ, чтоб указали сообщников. Те тыкали пальцами на ни в чем не повинных прохожих.

Особенно дурную славу имела девятая арка моста на левом берегу – ее называли «девятой клеткой». Здесь устроили пристанище воры и разбойники. Мирный люд по ночам моста избегал. В пьесу Островского «Картины московской жизни» включен ходивший тогда по Москве рассказ о разбойниках, которые днем живут под Каменным мостом, «а ночью ходят по Москве, железные когти у них надеты на руки, и все на ходулях».

Мост в 1859 году сломали, построили новый – но уже на другом, известном нам месте. Там же он остался и в 1938 году, превратившись из металлического в железобетонный.

Дверями не хлопать

Продолжаем кружить по дворам. В торце у «генералов» (дом 3/4) неожиданно обнаруживаем Государственный историко-культурный музей-заповедник «Московский Кремль»… О, эти сурово запертые двери без опознавательных знаков! Так и чудится, что откуда-то сверху на тебя направлен бдительный взгляд видеокамеры. Нет, обнаружили лаконичную черную табличку: «Памятник архитектуры», и все.

На задах довольно невзрачного двухэтажного здания, прикрытого железными воротами, воинственная надпись: «Машины не ставить, дверями не хлопать! Жильцы дома». Ого, думаешь, что ж тут за жильцы? Огибаем домишко и оказываемся с ним лицом к лицу. Боже ж ты мой! Величественная колоннада, балкон… Можно даже адрес прочитать: «Кремлевская набережная, 1/9».

Когда-то этот дом принадлежал сержанту Преображенского полка Зотову (внуку учителя Петра I Никиты Зотова). Владельцы усадьбы часто менялись, пока в 1890-х годах здесь не расположился «водочный завод вдовы М. А. Поповой». (В 1917 году на крыше дома установили пулеметы юнкера, охранявшие Кремль.) Позже здесь находились мастерские архитектора Бориса Иофана, занимавшегося проектированием строительства Дворца Советов на месте взорванного в 1931 году Храма Христа Спасителя. Потом поселилась «Российская книжная палата». Здесь же, в этом доме, в 1919–1921 годах жил Борис Пастернак.

Вспоминая Веничку

С Кремлевской набережной снова непреодолимо тянет во двор. Похоже, выбраться на Ленивку так же сложно, как Веничке Ерофееву в вожделенные «Петушки» – все Курский вокзал да Курский вокзал… Прямо посреди пустого пространства шлагбаум. «Проезд-проход закрыт». Кем? Для кого? Трогательные советские форточки, за какими лет 50 назад в отсутствие холодильника вывешивали продукты, и спутниковая тарелка рядом. Соблазнительно вьется лестница на крышу. Подъезд опечатан. В нескольких окнах верхнего этажа свет. В темном окне второго намалеван белым крупный знак вопроса. В углу проходного двора-колодца одновременно распахиваются две двери. В одной – глубины синего подвала. В другой – красно-коричневая лестница вверх. Выныривают два силуэта.

– Сегодня, думаешь, уже никак?

– Нет, нет, ни под каким соусом!

Двери одновременно захлопываются.

Посередь двора – похожее на распятого на асфальте белого слона огромное чудище из досок и почти светящейся в темноте клеенки. От места несуществующей шеи куда-то в теряющийся в небесах верх тянется стальной канат. Чуть отворачиваешь голову от внезапного триллера и тут же взглядом упираешься в звезды Кремля.

Нет у нас альтернативы

…Не удивительно, что замерзли мы. Неподалеку светится окно маленькой кафешки. Зайдем?

Золотится чай с лимоном в прозрачной чашке. Исходит паром горячий шоколад. В углу сидят интеллигент с кулоном мобильника на шее и крепыш в куртке с банного цвета лицом.

– У вас всегда так пусто? – интересуюсь у официантки.

– Нет, что вы! Днем все здешние офисы к нам обедать ходят… А из местных жителей и нет никого. Вон разве что в доме напротив несколько квартир еще осталось.

– Россияне все или работают, или бухают, – значительно изрекает краснолицый.

– И что, никакой альтернативы? – встревоженно интересуется интеллигент.

– Не-а, – печально пожимает плечами краснолицый. – Давай бухать?

P. S. Пройдет совсем немного времени, и этот странный, заброшенный оазис самой дорогой московской земли изменится неузнаваемо. Говорят, одной из жемчужин «Золотого кольца Москвы» будет бульвар на Пречистенской набережной. Основной «приманкой» для туристов станут остатки стен и башни Белого города. Хорошо сохранившееся основание башни археологи обнаружили в створе улицы Ленивка.

Мария Кронгауз и Василий Зоркин