Месть племянника, или Медленный убийца
В истории, которую мы расскажем, не будут названы ни фамилии участников, ни их адрес. Во-первых, потому, что она, эта история, еще незакончена, а во-вторых, не хотим лишний раз травмировать людей. Страдания их и так незаслуженны.Звонок в Санэпиднадзор
Взволнованный голос женщины:
– Подсказали, что обратиться надо к вам. Только, пожалуйста, не отказывайтесь. Вы – наша последняя надежда. Очень прошу вас.
В санэпиднадзор звонили из одного дома старого московского района. Звонившую пригласили в санитарный центр. Женщина оказалась молодой, но выглядела значительно старше своих лет: изможденное лицо, уже тронутое морщинками, потухшие глаза, серая кожа. Попросили написать заявление. При этом предупредили:
– Учтите, все анализы у нас платные. И, к сожалению, недешевые. Согласны?
Женщина расплакалась.
– О чем вы говорите? У нас ребенок умирает. Да и мы с мужем… Сами видите, в каком я состоянии. Я согласна на любые условия. Мы были у самых разных врачей. Никто ничего не может понять. В одной частной клинике нам сказали: «Может, все дело в месте, где вы живете? Проверьте его».
Это была всего лишь догадка, но она подтвердилась. Виной всему оказалась злосчастная комната, которую они присоединили недавно к своей – все происходило в коммунальной квартире. Заключение специалистов потрясло их…
Потом, уже имея справку санэпиднадзора на руках, жильцы обратились в районную управу с просьбой подыскать им новое жилище. Одновременно было возбуждено уголовное дело по факту «умышленного нанесения вреда здоровью людей».
И то, и другое пока не решилось. Впрочем, надежды на новое жилье – пусть и в отдаленном районе – все же есть. Что же касается судебных дел, то здесь перспективы неясны: напасть на след преступника пока не удается.
Наследство старой тетушки
Все это началось два года назад. Одинокая соседка, женщина старая, умерла, после нее осталась приватизированная ею комната, которая должна была перейти в распоряжение ее племянника по завещанию. А он собирался продавать комнату – свое жилье у него было.
Молодая семья знала это, и конечно, была расстроена: идеальным решение м их квартирного вопроса было бы присоединить комнату соседки к своей. Очередь, в которой они стояли, должна была подойти еще не скоро. Комната хоть у них была большая, но втроем с десятилетней дочкой – тесно. К тому они ждали пополнение. Правда, никаких иллюзий на этот счет не питали: наследник у площади есть, придется, значит, ждать.
При жизни соседки они никогда с ней об этом не заговаривали. Отношения у них были хорошими. Вместе жили долго, старая учительница, когда вышла на пенсию, помогала им еще нянчить девочку. А те не упускали возможности помочь ей – пойти ли в магазин, пригласить на обед, подарить что-нибудь из одежды. Последнее было самым трудным. В своей бедности старая учительница была столь щепетильна, что отказывалась от любых подношений. Но, в конце концов, ее все же удавалось уломать, и молодые супруги были рады, когда видели, что зимой та обязательно надевает под хлипкое пальто подаренную ими шерстяную кофту – теперь не замерзнет.
А потом женщина заболела. Скоро она уже не могла подниматься с постели. Молодые супруги, как могли, ухаживали за ней. Что же касается родственников, обратиться ей было не к кому. Из родных остался только племянник, сын ее рано умершей сестры. Вместе с отцом она поднимала его на ноги. Приезжала, занималась с ним, подготовила в техникум (на вуз он не тянул), покупала подарки.
Но, выросши, тот не оправдал ее надежд. Связался с плохой компанией, получил два года за кражу. На каждой работе задерживался недолго, ибо от алкоголика старались быстрее избавиться. Махнул на него рукой и отец. Когда сын уже подрос и даже отсидел срок, он женился во второй раз, и, оставив ему квартиру, вообще прекратил с ним все отношения. Единственно, кто любил его, была тетка.
Но вот случилось несчастье с ней, и она оказалась совершенно одинокой. Молодой человек же забегал раз в месяц, и то после десятка телефонных напоминаний, сидел десять-пятнадцать минут, а потом опять исчезал. Приходил, как правило, пьяным, из-за закрытой двери соседи слышали тихий увещающий голос старой женщины и резкие, грубые ответы родственника. Порой раздавалась даже нецензурная брань…
А потом женщина умерла. И племянник вступил в права хозяина жилья. Какое-то время комната оставалась открытой, и, помня, что говорила соседям умирающая: «Когда я умру, возьмите все, что вам приглянется. Пусть хоть какая-то память сохранится обо мне», соседи несколько раз заходили в нее. И однажды вдруг натолкнулись на дневник, который старая женщина вела чуть ли не до последних дней своей жизни. Они прочитали только последнюю страницу. Она было очень горькой. Из нее следовало, что рухнула ее последняя надежда, что из племянника получится что-то путное, и теперь она отказывается от него, как отказывается и от своего завещания, по которому к нему должна перейти ее комната.
«Вы еще пожалеете!»
Молодая семья подала в суд. Длился он долго. И по вновь открывшимся обстоятельствам, суд признал завещание не имеющим силы. Комната переходила в распоряжение государства. Но в этом случае первыми ее претендентами оказывались соседи. Они и выкупили площадь.
…Еще в зале суда он злобно бросил им: «Вы еще пожалеете!». Конечно же, они стали врагами – он и молодая семья. Те два года, что длилась тяжба, когда он ненадолго заглядывал в квартиру, он успевал наговорить кучу оскорблений и угроз. Муж мог бы в два счета выставить хулигана, но просто не хотел марать руки. Они уходили в свою комнату, плотно прикрывая двери.
А когда дело благополучно (для молодых супругов) закончилось, племянник вдруг исчез из их поля зрения. Стороной они узнали, что он продал свою квартиру и уехал. Насколько, куда – этого никто не знал. Да и не очень интересовались. Узнали лишь: он работал на химическом предприятии, но давно ушел оттуда, друзей у него не было, а жильцы с лестничной площадки были счастливы, что избавились от шумного и неприятного соседа.
А вот с молодой семьей с тех пор стало происходить что-то непонятное. Началось с дочки, у которой вдруг катастрофически стало ухудшаться зрение, так, что и на первой парте она уже не различала доски. Почувствовал недомогание муж, человек здоровый, спортсмен, заядлый турист. У него вдруг стала проявляться неожиданная усталость, клочьями выпадать волосы. Возникли проблемы и в интимной жизни. Все хуже чувствовала себя его жена – ей невмочь стало нести из магазина даже три килограмма продуктов. В довершении же всех несчастий второй ребенок, которого ждали супруги, так и не появился на свет…
Понятно, что все трое обращались к врачам, но те терялись в догадках: причин для резкого ухудшения здоровья – и физического, и психического – они не находили. И вот тогда-то одного из специалистов осенила догадка: а может, все дело в экологии? Нет, не общей, не городской, а местной, в атмосфере самой квартиры, где жили супруги с дочкой? Такие случаи были: то сами жильцы, делая ремонт, выбирали дешевую, но некачественную масляную краску, из которой находились ядовитые вещества, то вдруг в бетоне в качестве наполнителя обнаруживалась фенольная вата, а фенол в сочетании с водой – элементарная карболка, то где-то в подвале оказывалась какая-нибудь подпольная лаборатория по выплавке драгметаллов из выброшенных радиодеталей, наполнявшая через вентиляционные каналы опасными испарениями весь дом.
Из гостей – только кварцевая лампа
Об этом и подумал тот медик, которой заподозрил в квартире что-то неладное. Санэпиднадзор откликнулся быстро. Сейчас в распоряжении врачей – самая современная техника, она позволяет точно и быстро анализировать состав атмосферы. Приехали два специалиста с небольшим чемоданчиком, который называется «газовый анализатор», сначала поместили его на полу, потом подняли чуть выше – на уровень дыхательных органов человека. Все показатели высвечивались на табло.
Цифра, которая появилась там, повергла их в недоумение: 0,001! Вот такая концентрация ртути была в помещении. Как? Откуда? Даже на особо опасных промышленных предприятиях такого не бывает – в 30 раз выше предельно допустимой нормы. А здесь – гибельные ртутные пары заполняли обычную жилую квартиру. А о том, как ртуть действует на человека, известно: она поражает нервную систему, почки, суставы, размягчает кости. Это один из самых страшных и безжалостных ядов на земле.
Вскоре после обследования помещения санитарными врачами начались поиски источников заражения. Перерыли весь заставленный вещами коридор, сняли все с антресолей, вытряхнули старье из чулана… Ничего. И тогда муж догадался просунуть руку за бачок туалета, где проходит стояк. Там, между труб, забросанная ветошью, стояла открытая 3-литровая банка с ртутью.
Единственный подозреваемый в этом был племянник умершей женщины. Как выяснилось, на заводе, где он когда-то работал, тоже имели дело с ртутью, и каким-то образом он вынес ее оттуда и, видимо, принес в квартиру, где жила его тетка. Более того, уже во время следствия выяснилось, что в старом кресле – единственном предмете обстановки, который молодые супруги не выбросили из комнаты умершей соседки (а они начали там уже обживаться), концентрация ядовитого металла оказалась намного выше, чем в других пористых материалах квартиры. Есть предположение, что раньше банка с ртутью стояла именно здесь, и тогда, когда из комнаты стали выносить вещи, племянник перенес ее в более укромное место.
Куда скрылся преступник – пока неизвестно. Но попытки найти его предпринимаются. Выясняется также, каким образом на заводе, где он работал, оказался возможным свободный доступ к одному из страшнейших ядов. Почему здесь не было никакого контроля к доступу к ртути.
А что семья? Стараются как можно меньше бывать в квартире, но спать все же приходят сюда. Больше жить им негде. Надеются, что все-таки жилье им дадут быстрее. Где-то слышали, что пары ртути разрушают озон, и потому поставили в квартире кварцевую лампу. Так это или не так, неизвестно. Но все-таки какая-то иллюзия безопасности. Так что в доме их обычно четверо: муж, жена, ребенок и кварцевая лампа. Больше никто сюда заглядывать не решается…