Папина дача, или Свежо предание
Хозяевам загородного жилья, решившим оформить с этим жильем свои отношения, то есть зарегистрировать права собственности, обещано пойти навстречу. Принят Федеральный закон № 93-ФЗ от 30.06.2006 «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации по вопросу оформления в упрощенном порядке прав граждан на отдельные объекты недвижимого имущества». Но поможет ли он на самом деле избежать хождения по мукам?Поводы для недоверия есть. Законодатели обещают, что регистрирующими органами будет применяться принцип заявительного характера: пришел будущий собственник в органы юстиции, назвал кадастровый номер участка и – получил свидетельство о праве собственности. Но ведь самое хлопотное и сложное как раз пройти «земельные» процедуры и добыть этот самый кадастровый номер!
Кроме того, власти пообещали принимать во внимание информацию соседей, когда потребуется подтвердить реальные размеры регистрируемого земельного участка. А ведь именно между соседями, как правило, и разгораются так называемые межевые споры. Получается, что, возлагая надежду на этот «действенный» способ сбора информации, власть в очередной раз ошибается?
Но самый главный повод для сомнения подарил личный опыт прохождения означенной процедуры, которым и хочется поделиться с читателями.
Мимо казны
Однако начнем не с личного, а с общественного.
Эксперты утверждают, что 70% земельных участков, находящихся в пользовании граждан России, не зарегистрированы в земельном кадастре и не имеют узаконенных владельцев. В некоторых регионах страны дома продаются так: встретились граждане, обменялись ключами и деньгами, справили новоселье. Говорят, что в южных районах до сих пор процедура передачи объектов недвижимости осуществляется через старейшин. Кроме, как у них, сделки не «оформляются» нигде, поскольку «овчинка выделки не стоит»…
В далекой провинции владельцы именно потому и не проходят процедуры: стоимость объекта не покроет расходов на прохождение всех согласований.
При этом причина благих пожеланий федеральных чиновников в побуждении все зарегистрировать понятна: рынок земли работает «вчерную». Мало того, что госорганы не знают о том, что конкретно на нем находится и продается, так еще и налоги от сделок проходят мимо казны.
Чем выше рыночная стоимость земли и чем активнее вовлечена она в оборот, тем больше наблюдается попыток со стороны населения региона узаконить землю, а, следовательно, пройти все мучительные процедуры согласования. Дорогая недвижимость имеет на это больше шансов: владельцы, много вложившие в нее, желают в законном порядке не только закрепить за собой юридические права на объект, но еще и решить проблемы распоряжения – передачи по наследству, перепродажи и т. п. Денег на регистрацию они обычно не жалеют, да и что это за суммы по сравнению с ценой на виллы, особняки, комфортабельные коттеджи.
Выход закона об отмене налогов на сделки дарения между ближайшими родственниками, быстро прошедший в прошлом году утверждение в Госдуме, должен был подстегнуть к оформлению недвижимости более широкие слои населения. Однако в Подмосковье, в районах старой застройки массовым это явление не стало. Услуги посредников здесь слишком дороги: например, несложный случай может обойтись в $2–5 тыс., а самостоятельное хождение по учреждениям не всегда по силам престарелым владельцам старых дач и домиков. При отсутствии свидетельств о праве собственности, многие из них довольствуются сдачей своей не слишком комфортабельной, часто пустующей дачи на лето постояльцам. Этим «распоряжение» и заканчивается.
Полтора… землемера
Опыт родителей-пенсионеров, пожелавших подарить мне кирпичную двухэтажную дачу на 6 сотках неподалеку от Твери, показал, что даже наличия собственного транспортного средства, активности и оптимистического запала дарителей недостаточно для благополучного и спокойного проведения всей операции своими силами.
Долговременное хождение по инстанциям и проникновение в детали все-таки неизбежно заканчиваются полным разочарованием. И неверием в торжество здравого смысла. И еще – получением такого опыта, который вызывает удивление от реформ федеральных преобразователей.
Процедура сбора нами документов началась прошлым летом. Как выяснилось, двумя главными инстанциями в этом процессе должны были стать земельный комитет и БТИ.
Все, что касается земли, должны были освидетельствовать землемеры. Все, что касается строения – сотрудники Бюро технической инвентаризации.
Чтобы ускорить процесс, мой добрый папа доставлял работников этих ведомств для проведения всех необходимых обмеров на место действия за город – на собственной машине. И неоднократно.
Процесс общения с БТИ пришлось дублировать: девушке, вооруженной лазерной линейкой, потребовалось вносить какие-то очередные уточнения. И наши 70 кв.м на двух этажах были исследованы целых два раза.
Если бы не личное транспортное средство, времени на это потребовалось куда больше. В связи с этим, вспоминается сцена в земельном комитете. Женщина, прошедшая все бюрократические круги ада, вынуждена была начинать процесс заново. А всего лишь потому, что землемеры сделали ошибку, и регистраторы вернули весь пакет документов. И все это стало исключительно ЕЕ проблемой.
Общение с землемерами сначала складывалось гладко. Но в один прекрасный момент процесс застопорился. Неоднократные звонки закрепленному за нами сотруднику результата не давали, пока наконец в дело не вступила моя энергичная мама.
После громкой беседы выяснилась, что папка по «Делу нашего домика» просто куда-то завалилась. Когда ее нашли, процесс продолжился.
Но когда документы были уже собраны, наступила осень. Осуществлять наезды в Тверь становилось сложно. Решили отдать документы на регистрацию в органы юстиции весной. Весной 2006 г.
Надо признать, некоторое удовлетворение от проделанного мы все-таки ощутили: папа стал законным собственником кирпичного дома на 6 сотках, о чем и было сказано в симпатичном голубом свидетельстве с водяными знаками.
В полной уверенности, что от нас только и потребуется, что принести этот документ, а также прочие уже подготовленные нами бумаги и два паспорта (мой и моего отца) в органы юстиции, летом 2006 г. мы переступили порог этого ведомства.
Надо отдать должное его руководству, изобретшему некое ноу-хау. В коридоре, переполненном людьми, время от времени появлялся человек, задающий вопросы вроде – а вы куда стоите, а у вас что за дело? Таким образом, он помогал посетителям определиться на местности – в какой кабинет надо занять очередь, какой бумажки не хватает и т. п.
Простой, но действенный способ и впрямь помогал. Дверь каждого кабинета содержала подробное руководство для посетителя. Однако живое человеческое слово в таком деле всегда полезно. Тем более для людей пожилых, с трудом понимающих все тонкости происходящего.
Вердикт координатора был ужасен: нам надо вновь посетить БТИ и Земельный комитет. А все потому, что формулировка в документах, выданных в 2005 г., именовала наше дачное место как сельское образование. И эта формулировка за год УСТАРЕЛА! Введена новая – сельское поселение. На мой вопрос – а нельзя ли автоматически в базе данных заменить это слово и не гонять людей? – сотрудник только усмехнулся. И мы пошли опять… в БТИ и Земельный комитет.
По тверским меркам справки были получены быстро – на это ушел целый день. Попав наконец к регистратору, мы были немало удивлены, что должны заплатить за смену формулировки в реестре 102 рубля. Немного. Придумав это, чиновники по-видимому решили: мелочь, а приятно. Или, как говорят в народе, с миру по нитке – бедному мерседес!
Добавим ко всему сказанному, что вся вышеописанная экзекуция или, как выразился мой муж, административное садомазо, обошлась нашей семье в 10 тысяч рублей. Плюс бензин, нервы и полное недоверие к тому, о чем говорят по телевизору.
Возможно, кто-то из читателей возразит: все те «жанровые сценки», о которых вы рассказали, происходили до «амнистии», а теперь все будет по-другому. Сомневаюсь, поскольку не верю, что БТИ, земельные и прочие солидные ведомства способны эволюционировать по команде – с 1 сентября сего года. А потому советую быть готовыми ко всему тому, к чему нас приучали за долгие десятилетия советской власти, а потом и за годы младенческой демократии…