Борис Криштул: «Фальшивые деньги? На мосфильме сделают любые!»
Продюсеру и директору картин Борису Криштулу приходится соединять несоединимое: полет фантазии режиссеров, с которыми он работает, и прозаические цифры бухгалтерских смет кинокартин. Борису Иосифовичу довелось поработать на таких сложно-постановочных фильмах, как «Экипаж», «О бедном гусаре замолвите слово», «Фронт за линией фронта», «Рецепт ее молодости», «Дубровский», «Красная палатка».Как Штирлиц таможню обманул
– Борис Иосифович, судя по коллекции пластинок на полках, вы – фанат джаза?
– Думаю, нет. Фанатизм нечто другое, а для меня джаз – естественная жизненная среда, что-то вроде воздуха. Сегодня, конечно, легко найти в ближайшем музыкальном магазине почти все, что душе угодно. А раньше можно было писать детективные истории о том, как та или иная пластинка возникла в твоей коллекции. Джаз ведь считался идеологическим оружием капитализма, призванным сбивать советского человека с пути истинного. Диски на таможне отбирали. Вячеслав Тихонов, например, сумел провезти из Штатов и подарить мне пластинку только благодаря тому, что это был уже не просто Тихонов, а Тихонов-Штирлиц!
Переписывали пластинки ночью. Саша Серый, который делал фильм «Джентельмены удачи», звонил и говорил: «Боря, в двенадцать ночи мне притащат Элингтона – «Концерт в Париже». Приезжай к часу. Я уже перепишу и отдам тебе, но в восемь утра пластинка должна быть у меня».
Благодаря любви к джазу на киностудии я познакомился с Калатозовым, автором фильмов «Верные друзья» и «Летят журавли», а позже попал к нему на картину «Красная палатка». Помню, вошел к нему в группу с пластинкой в руках. Он тут же вежливо поинтересовался, что за запись. Так и подружились.
Вам синяк или дым пожарищ?
– Вы впервые переступили порог киностудии «Мосфильм» в 1966 году, и студия на долгие годы стала вашим вторым домом. Каков он, этот второй дом, в восприятии директора-хозяйственника?
– Мосфильм – огромен и великолепен именно с точки зрения этого самого хозяйства. Чтобы снять батальную или историческую картину, как вы понимаете, нужно собрать не только сотни пехотинцев и всадников на лошадях, но снарядить их в соответствии с эпохой – кольчугами, киверами, аксельбантами, лосинами, буденовками или пилотками…
Нужны ордена или медали, которым цены нет, и кроме как в музее их нигде не увидишь. Но на Мосфильме в бутафорском цехе работают виртуозы. Они искусно изготовят для вас и шлем Александра Македонского, и шапку Мономаха. В бутафорском цехе отчеканят фальшивую монету – золотые дукаты или луидоры, империалы или червонцы. Пышную и парадную форму офицеров и попроще – солдатскую – хранит и оберегает от моли костюмерный цех. В нем тысячи мундиров, фраков, сюртуков, ряс, поддевок, женских платьев с корсетами, кружевами и шлейфами, шляпок, сарафанов, салопов – на все случаи жизни. Более полумиллиона костюмов хранится на складах Мосфильма. Есть на студии склад забытых вещей. Нет, не потерянных, а вышедших из обихода, хотя вполне способных украсить современный интерьер. Канделябры, прялки, лорнеты, табакерки, щипцы, которыми снимали нагар со свечей.
А если сцена фильма требует каменного топора, турецкого ятагана, австралийского бумеранга или пулемета? Тогда следует обращаться в пиротехнический цех. В этом же цехе пиротехники повторят пожар Москвы 1812 года, по-партизански пустят под откос железнодорожный состав. Изготовят горький дым пепелища или флер утреннего тумана в лесу… В дальнем углу студии находится автопарк на несколько десятков автомобилей разных марок. Почти все они не на ходу: у «АМО», «Пежо», «ЗИСов», «Ролс-ройсов», «Опелей» не хватает подшипников или прокладок. Но заплатите денежки за восстановление и можете быть уверены – машина завтра же оживет и въедет в кадр.
Я как-то подсчитал, что в создании кинофильма участвуют представители двухсот профессий, с которыми, прежде всего, приходится общаться директору фильма! И одна из первых его задач – уметь легко ориентироваться в огромном хозяйстве этого большого ДОМа.
Чу! Сосед долбит за стенкой…
– Что такое для вас собственный ДОМ?
– Часто у творческих людей бывает так: семья и собственный дом – отдельно, а студия и профессия – отдельно. В кинематографе прошла вся моя жизнь, я без кино себя не мыслю. Поэтому в нашей квартире испокон веку вертелись киношники. Сюда перед самой смертью приходил Ефим Копелян. Помните анекдот: «Какая лучшая работа в фильме «Семнадцать мгновений весны»? – «Закадровый голос Копеляна!» Мы с ним работали на двух картинах. У нас часто бывал Вячеслав Тихонов, с которым мы дружим, а также Тамара Семина, Борис Токарев, хоккеист Боря Майоров… Ну, и, конечно, все мои ассистенты, заместители, работники группы.
– Ваша супруга разделяет ваши пристрастия?
– Она совершенно не имеет отношения к кино, последние лет тридцать не работает и воспитывает детей. Но она очень коммуникабельный человек, всегда рада гостям, любит накрывать стол. И друзья этим пользуются. Однажды утром, помню, в трубке раздался незнакомый мужской голос: «Вкусно поесть хочешь? Ну, тогда приглашай нас в гости!» Я понимал, что меня разыгрывают, но не понимал кто. Оказалось, Николай Губенко. Они с супругой Жанной Болотовой приехали к нам.
– Что стояло на столе?
– Курица в грибах!
– Какова ваша персональная формула комфорта?
– Люблю тишину. Меня раздражает шум ремонта в квартире у соседей. С 1980 года я преподаю во ВГИКе, мне надо готовиться к лекциям, нужно, чтобы было тихо. Но, побыв полчаса в тишине, мне уже хочется общения, разговоров. Всего должно быть в меру – это, наверное, и есть «формула комфорта».
До первой кровянки
– Насколько мне известно, вы родились на Третьей Мещанской…
– Да, и именно поэтому мне так близки, так дороги строки песни Володи Высоцкого и знаменитый одноименный фильм Абрама Роома, сделавший его звездой европейского кинематографа.
– Что представляла собой коммуналка вашего детства?
– У меня были потрясающие соседи – родители собственного корреспондента газеты «Правда» в Финляндии. Эти люди после первого класса дарили мне «Сказки братьев Гримм», после второго – «Сказки Андерсена», после четвертого – «Два капитана» Каверина. Чудо, а не соседи! Мой отец был водителем, мама работала в метро. Коммуналка стала моими университетами. Споров из-за кухни или туалета не было никогда.
– А двор?
– О-о-о! Двор был огромен. Две команды играли в футбол, а четыре стояли в очереди и болели. Драки велись до первой кровянки по любому поводу, магнитофоны выставлялись в окна, и под эту музыку устраивались танцы. Мы танцевали с девочками под «Бессаме муччо».
– Ваша первая любовь напоминала кого-нибудь из актрис?
– Скорее всего, юную Лайзу Миннелли. Что-то было общее. Но она была отличница, а я – троечник. Ее родители посчитали, что такая дружба бесперспективна. Через много лет мы встретились, она закончила МАИ. Первый поцелуй был именно с ней!
– Как же вас все-таки уловил кинематограф?
– Я работал в «почтовом ящике» того самого генерального конструктора П. О. Сухого, который делал знаменитые истребители «Су». Но меня это поле деятельности не устраивало – мне не нравилось ни строить самолеты, ни ломать их. Однажды я проехал на троллейбусе свою остановку, вышел, и увидел на здании табличку: «Центральная студия детских и юношеских фильмов имени Горького». И понял: это то место, где я хочу и должен работать. Зайдя в отдел кадров, принялся убеждать начальника, что чувствую в себе талант администратора. Меня взяли разнорабочим ломать декорации. Пыльная, грязная, ужасная работа. Павильонов мало, сцены снимались конвейером. За полтора года перезнакомился со всеми директорами.
На студии я неожиданно стал чемпионом по настольном теннису и сумел обыграть самого замечательного портного Москвы Д. Храбака, который шил великолепные платья для всех известных режиссеров и артистов. Он-то и пристроил меня в группу к великому сказочнику Александру Артурович Роу, который запускался в то время с «Ночью перед Рождеством». Это была моя первая картина…
Инопланетяне просят доплатить
– Сегодня вы известный директор, продюсер, педагог ВГИКа. К вам приходят уважаемые люди, у вас на студии – свой кабинет… Наверняка на фильме чувствуете себя отцом большого семейства?
– А вы были в кабинете у директора картины? Если вдруг зайдете и прислушаетесь к разговорам «солидных людей», то они вполне могут показаться тяжелым бредом. «Куда сажаем летающую тарелку?» – «На Манежную площадь, девятого. Но инопланетяне бастуют, хотят доплаты за сложный грим». – «Передайте им, что за такие деньги я договорюсь с настоящими». – «Зато гангстеры приедут прямо на площадку, а убитый – к метро…» Мой телефон не умолкает целый день. И все время кто-то заходит. Директор – это финансовый магнат (в пределах утвержденной сметы расходов), он единственный распорядитель кредитов.
– Борис Иосифович, благодаря кино вам удалось увидеть развалины Афинского стадиона и пустыню Барса-Гельмес, Берлинскую стену (которой уже нет) и Корейскую (которая еще стоит), небоскребы Нью-Йорка и деревянные тротуары Архангельска… А вот интересно, какие из декораций, создаваемых при вашем непосредственном участии, оставили наиболее сильное впечатление?
– На картине Александра Столпера «Солдатами не рождаются» по роману Константина Симонова в пойме Оки пришлось отстроить «Разрушенный Сталинград». До сих пор вспоминаю эту уникальную стройку под Рязанью – полуразрушенные многоэтажные здания с выгоревшими глазницами окон, воронки от бомб и снарядов, груды битого кирпича и стекла, искореженная арматура… Со всех ближних и дальних мусорных свалок к нам свозились ржавые железные кровати, сломанные комоды, столы, табуретки, вспоротые матрацы, рваные абажуры, дырявые кастрюли. Вся эта рухлядь, отслужившая свой век, начинала новую жизнь в кинематографе, становясь произведением искусства…
Это был великий фильм. Картина открыла нам двух супергероев советского кино – Анатолия Папанова и Кирилла Лаврова.
– Насколько известно, директор должен быть не только прирожденным финансистом, но и психологом. Помимо этого на его могучих плечах лежат функции мажордома и дворецкого… Существуют ли какие-либо неписаные законы расселения съемочной группы в гостиницах во время экспедиций?
– О, это – целая наука! В столь деликатном деле следует учитывать очень многое – ранг, звание, возраст, профессию и даже характер. В отдельных номерах принято селить: кассира – с деньгами, оператора – с камерой, замдиректора – с документами, художника – с кистью. А режиссера, естественно, с актрисой, самой молодой, самой симпатичной (шутка!). От того, как будет решен квартирный вопрос, зависят отношения в группе. Не дай бог, предложить двум главным героиням разное по комфорту жилье! «Подружки» возненавидят друг друга, директора и режиссера. Представляете, какая будет обстановка на площадке?
Звездное обострение
– Вам приходилось работать и с иностранными звездами первой величины. Они капризны в быту?
– Во время съемки фильма «Красная палатка» я встречал в аэропорту Клаудию Кардинале, игравшую роль невесты ученого Мальмгрена. Кинодива приехала в СССР с личным секретарем, парикмахером и гримером. Мне казалось, что я предусмотрел все: переводчика, лимузин, автобус для ее багажа. Но когда увидел не менее дюжины чемоданов итальянской знаменитости и огромный, чуть ли не с телефонную будку кожаный сундук, то спросил, не собиралась ли она просить у нас политического убежища. Рассмеявшись, Кардинале ответила, что на сей раз передумала это делать, потому что пятнадцать любимых кофточек она, к сожалению, все-таки забыла дома… А тем временем мои помощники пытались загрузить в автобус тяжеленный кожаный сундук гостьи, который никак не желал пролезать в дверь… Зная о капризности звезд, я ожидал скандала, возможно, международного, но все обошлось. Сундук переночевал в Шереметьеве, а по утру за ним приехал грузовик.
Потом за несколько дней до начала съемки директор картины с итальянской стороны М. Глори вдруг спросил, готов ли для синьоры Кардинале… туалет на съемочной площадке? Мы, шутя, ответили, что до Клязьминского пансионата всего-то километров пять, а там отличные теплые туалеты. Но Глори было не до шуток, он объяснил, что на Западе персональный туалет оговаривается особым пунктом в контракте! Хорошенькое дельце, обеспечить индивидуальный скворечник для кинодивы! Тем более оказалось, что в СССР подобных «удобств» никто не производит. Скандала и национального позора удалось избежать лишь благодаря снабженческому таланту моего коллеги Димы Гризика. За два дня он умудрился купить и доставить самолетом это самое «удобство» аж из Австрии. А уже в первом перерыве между дублями многозначительно вручил Кардинале ключ от ее персональной кабинки…