Ирина Бергалиева, Валентина Панакшева: «Нас выгоняли, чтобы поселить тюремщиков»
В России несколько миллионов человек постоянно живут в общежитиях: женятся, рожают детей, выходят на пенсию, нянчат внуков. У них нет другого жилья, и у многих уже нет и надежды его приобрести. По российскому закону «О приватизации государственного и муниципального имущества» в число приватизируемых объектов общежитие не может быть включено (статья 30). Но, как водится, в законе говорится одно, а в жизни, – совсем другое. Наши собеседники – председатель движения общежитий Москвы и Московской области «Дом» Ирина Бергалиева и его секретарь Валентина Панакшева.– Как получилось, что вы встали во главе правозащитного движения?
Ирина Бергалиева: Во многих городах страны общежития были непонятным образом приватизированы, причем, очень часто постоянные жители, те, кто был зарегистрирован в этих домах, ничего даже не подозревали. Спустя некоторое время новые хозяева стали требовать, чтобы освободили помещение. А куда идти? На улицу?
У нас это было так. Наше общежитие принадлежало швейному объединению «Смена». Мы все бывшие работники «Смены», отработали на предприятии более 10 лет, а некоторые и по 15 – 20 лет. Я приехала в Москву из Баку по лимиту, освоила профессию швеи-мотористки. Здесь родилась моя дочь.
Валентина Панакшева: А я из Калужской области, приехала в столицу в 1981 году после окончания 10 класса, училась в профтехучилище объединения «Смена», потом здесь же и работала. Вышла замуж, родила двух дочек. Сначала занимала комнату, потом, после рождения старшей дочери, нам дали этот жилой блок – комната, кухня, ванная. В паспортах, где значится «прописка», стоит одно слово – общежитие, номер квартиры не указан, никаких лицевых счетов у нас нет.
Всю жизнь живем на птичьих правах. Многие девушки не решились выйти замуж, родить детей. У тех, кто замужем, тоже много проблем. Мужей не «прописывали» в женское общежитие. Из-за этого они не могли найти хорошую работу.
Частенько милиция наведывалась, проверяла паспорта. У кого мужья в шкафах прятались, у кого под кроватями, кого забирали в отделение, приходилось потом оттуда их за деньги вытаскивать. Представляете, такую семейную жизнь? Многие не выдерживали, семьи распадались. Поэтому в основном в доме «прописаны» женщины с детьми. Хотело объединение оборудовать семейное общежитие, решили сделать ремонт: завезли электросчетчики, новую санитарную и бытовую технику, линолеум, цемент, кафель. Да не успели, времена изменились, на фабрике начались увольнения.
Ирина Бергалиева: В один далеко не прекрасный день «Смена» решила отказаться от всех нас. В 1994 году объединение каким-то образом приватизировало общежитие. Нам, конечно, никто ничего не говорил. Это мы потом узнали, что таких общежитий очень много по всей России. А в тот момент, когда нам предложили освободить помещение, у нас был шок. Люди здесь живут с 1979 года, у некоторых не только дети, а даже внуки здесь выросли. Стали стучаться во все кабинеты. А нам отвечали, что все законно.
Валентина Панакшева: И все-таки мы добились того, что дом расприватизировали. Нам помогли депутаты Мосгордумы. 6 августа 2004 года состоялся арбитражный суд, который признал приватизацию незаконной. Но на этом наши мытарства не закончились.
Уже после суда наш «пустой» дом был передан в оперативное управление тюремному ведомству.
– Как это «пустой» дом?
Валентина Панакшева: По документам дом был без обременения. В городе не хватает надзирателей, работников СИЗО. Зарплата маленькая, москвичи на эту работу не идут, поэтому решили набирать людей из других регионов, и поселить их с семьями в нашем общежитии. Но для этого нас из общежития надо выгнать.
– А кто сейчас в доме живет?
Ирина Бергалиева: В нашем общежитии живут 135 семей, 350 человек. В доме три категории жильцов, которые имеют законное право здесь проживать. Мы – бывшие работники «Смены», это в наших трудовых книжках записано. Работники фабрики «Черемушки». Между «Сменой» и фабрикой «Черемушки» был заключен договор, работникам выделили два этажа. Они «прописаны» постоянно. И беженцы.
В 1993 году город обратился к крупным предприятиям, чтобы они приютили жертв межнациональных конфликтов. У нас много беженцев проживало: грузины из Абхазии, армяне из Баку. По злой иронии судьбы смешанным семьям, где у супругов разные национальности, нельзя жить, к примеру, ни в Армении, ни в Азербайджане. Беженцы – самые бесправные люди.
У меня мама русская, спасаясь от расправы, она вынуждена была бросить квартиру в Баку и приехать ко мне. Живет сейчас по старому советскому паспорту, ее не «прописывают», восемь лет пенсию не получает. Сколько я по инстанциям ни ходила, ничего не добилась. И это не единичный случай, таких примеров много.
После пережитых погромов беженцы страшно всего боятся.
С них и начали выселение. Семей 15 – 20 были просто выдворены из нашего общежития. Хотя с объединением «Смена» у них были заключены договоры. Причем, в этих договорах написано: если уходит арендодатель, и истекает срок настоящего договора на аренду помещений, то арендатор имеет право на автоматическое бессрочное продление договора. Они могут жить здесь на законных основаниях. За небольшую однокомнатную квартиру они платили по 220 – 270 долларов. Сегодня осталось 16 семей. Сейчас их дела находятся в суде. Мы будем отстаивать их права.
В опустевшие квартиры стали вселяться семьи работников следственного изолятора.
В новогоднюю ночь был выставлен пост. Военные люди в камуфляже, с дубинками стояли около входной двери. А чуть позже повесили объявление, в котором было написано, чтобы мы получили специальные пропуска.
Как-то в январе моя дочь пришла из школы и ее не пустили – не было пропуска. Мы с Валей и ее сестрой Аней спустились за девочкой. Но нас и слушать не стали. Аню отшвырнули так, что она упала на спину, хорошо хоть в пуховике была и шапке. Меня вытолкали на улицу, разутую, раздетую, в тапочках на босу ногу и халате. Я дочку схватила в охапку и побежала по сугробам босиком в районную управу. Валя бросилась милицию вызывать.
К вечеру в вестибюле собрались почти все жители общежития. Этот случай был последней каплей, которая переполнила чашу терпения.
Валентина Панакшева: Мы провели митинг у нашего дома, и поддержать нас приехали жители других общежитий. Это и было толчком к образованию нашего движения.
Ирина Бергалиева: Пришлось обращаться к юристам, изучать жилищное законодательство, самим защищать свои права. Стали вместе с другими общежитиями проводить пикеты, действовать сообща против беззакония.
Первым вышло с нами на связь общежитие на Бауманской. У них двухэтажный особняк, в котором осталось 10 семей, бывших работников фабрики «Россиянка». В основном это женщины с детьми. Условия ужасные: маленькие комнатушки, общие ванная, кухня, прачечная. Они боятся поджога, поэтому организовали дежурства, чтобы постоянно кто-то был в доме. Им предлагали по 9 тысяч долларов, чтобы они покинули дом. А что они могут купить на эти деньги?
Расприватизировать общежитие нельзя, как им сказали, потому что сроки давности прошли.
Откликнулись молодые специалисты из общежития в Химках. Вслед за ними и другие подмосковные общежития присоединились к нам. Людей приглашали на работу, обещали предоставить квартиру… А теперь бросили на произвол судьбы. Выяснилось, что тяжелое положение в Санкт-Петербурге. Там более 400 общежитий, люди готовы перекрыть федеральную трассу.
Валентина Панакшева: Сейчас у нас есть сайт в Интернете. Нам звонят из многих регионов. Даже был звонок из Украины: «Что нам делать?» Мы бы им посоветовали, у нас уже есть опыт, но не знаем украинских законов. Можем только сказать одно – объединяйтесь.
– Каково положение дел сегодня?
Ирина Бергалиева: Недавно был суд. Наше общежитие должно быть передано муниципалитету. Радует, что таким образом мы создадим судебный прецедент.
– А есть ли города, где нет подобных конфликтов?
Ирина Бергалиева: Есть и положительные примеры. Нам звонили из Краснодара, сказали, что сочувствуют и поддерживают нас. У них, к счастью, таких проблем нет. Они сейчас занимаются приватизацией комнат и квартир в общежитиях.
Ирина Максутовна Бергалиева родилась в городе Алма-Ате. После окончания 10 класса приехала в столицу из Баку. Работала в швейном объединении «Смена» швеей-мотористкой. Имеет незаконченное высшее юридическое образование. Воспитывает дочь.
Валентина Викторовна Панакшева родом из деревни Борисово Боровского района Калужской области. Училась в профессиональном училище № 159, получила профессию портной 3-го разряда. Работала в швейном объединении «Смена», заочно училась и успешно окончила Калининградский механико-технологический техникум. Воспитывает двух дочерей 10 и 12 лет.