Это не мое лицо
В каждом крупном городе западной страны, даже самой благополучной, издаются газеты и журналы о бездомных и для бездомных. Тиражи у них большие, ибо они рассказывают о городской жизни вообще. Но основная их задача – привлечь внимание к бездомным, а еще — на деле помочь им. Как? Только бездомные и распространяют эту газету. На вырученные деньги они могут купить еду, место в ночлежке. Мы перепечатываем одну из статей, которая появилась в голландской газете.Уже давно перевалило за полдень, а Вильям (42 года) продал только одну газету. Продавцом «Уличной газеты» он работает последние два месяца, а до этого помышлял воровством. Воровал одежду и обменивал ее в кафе и забегаловках на горячую еду. Вильям: «Кушать-то надо. Но зарабатывать деньги честным путем мне нравится гораздо больше». Вильям всегда торгует на одном месте – рядом с поликлиникой и больницей у Восточного парка. Большинство людей проходят мимо Вильяма, избегая даже взглянуть на него. Некоторые говорят: «Нет, спасибо». И лишь немногие покупают газету или просто дают деньги или останавливаются, чтобы поговорить. Вильям: «Почти все прохожие смотрят на меня с презрением. А ведь эта поликлиника – отнюдь не для самых богатых и образованных. Они не думают, что то, что произошло со мной, может случиться и с ними. А вообще интересно наблюдать, как некоторые заходят в здание с мрачным видом и выходят оттуда явно в хорошем настроении. Сегодня я заработал как раз то, что мне нужно: восемь евро. Заплачу их за спальный мешок. Мой старый украден, наверно, бродягой – таким же, как я».
С Восточным парком у Вильяма связаны тяжелые воспоминания: Ведь именно здесь, десять лет назад началась его бродяжническая жизнь. Вильям: «Я тогда работал в военных частях и девять месяцев не был дома. И вдруг меня срочно вызывают. Оказалось, что моя жена скончалась здесь, в этой больнице. Только я попрощался с ней, как врач позвал меня к себе в кабинет. Оказывается, у меня родилась дочь! А я и не знал, что жена беременна. Я отдал малютку теще и тестю и стал думать, что же делать дальше. Я не мог вернуться в дом, где прежде жил с женой: ведь там все о ней напоминало. И работать больше не стал – так и оказался на улице. Свою дочь я иногда вижу, но она меня – нет. Она не знает, что я ее отец, и наверно, так лучше. Ей надо учиться, получить профессию. У нее есть будущее, а у меня – нет».
Я спрашиваю: «Не тяжело ли ежедневно приходить на место, с которым связаны такие печальные воспоминания?». «Да мне и не такое пришлось испытать. В Ливане мои товарищи насиловали тринадцатилетних девочек. Служа в армии, зарабатываешь много денег, но и хлебнуть приходится сполна. Я уже давно мечтаю выспаться по-настоящему, но всегда сплю с одним открытым глазом, чтобы оставаться начеку. Бродягам иначе нельзя, ведь полиция нас особо не жалует. Раньше они были покладистее, но в последнее время все чаще применяют силу. К спящим людям! Хоть и на земле. Один раз меня здорово избили полицейские. Я сидел на перроне в Тилбурге, ждал ночного поезда, все как полагается – с билетом в руках. Тем не менее, на меня набросились с кулаками. Мое лицо превратилось в месиво. После этого я три раза по 8 часов лежал на операционном столе. Ведь раньше я выглядел совсем иначе. Я наполовину суринамец, а сейчас это совсем незаметно. Кожа у меня всегда была белая, но губы были толстые, и нос – не таким, как сейчас».
Вильям кладет руку на свой лоб: «Здесь металлическая пластинка, челюсти сделаны из пластмассы, а нос – из свиного хряща. Это не мое лицо».
Позволяет полиция или нет, Вильям всегда спит на открытом воздухе. О приюте для бездомных он и слышать не хочет. С недавнего времени у него есть палатка. Настоящая «гималайская»: в ней будет тепло, будь на улице даже минус тридцать. Она стоит рядом с клубом болельщиков «Аякса». «Вы, конечно, думаете, что гости клуба не прочь поколотить меня. А вот и нет! Они и пальцем не дотрагиваются до моей палатки, и наверняка не позволят сделать это другим».
Половина пятого. Я замерзла, а Вильям – нет. Он в хорошем настроении, потому что сегодня будет спать в теплом спальном мешке. В благодарность за рассказ предлагаю угостить его турецкой пиццей. И хотя платить буду я, Вильям четверть часа ищет, где продают подешевле: «Зачем напрасно тратить деньги?».