Квартирная мафия жива! И умирать не собирается
Напоминаем содержание. Наш герой – некогда популярный, а ныне безработный московский репортер. На свою беду он – владелец прекрасной квартиры в «сталинском» генеральском доме и живет в ней один. К его квартире начинают проявлять интерес подозрительные «гастарбайтеры» из сопредельных государств, сильно смахивающие на гангстеров.Милиция отказывается защищать нашего журналиста. Он начинает собственное расследование. Похоже, что заодно с мафией действуют и местные «дезовцы» и милиция. Например, рассказчик, отправившись в паспортный стол, чтобы прописать сына, встречает там оперуполномоченного, который копается в квартирных документах…
…Неужели он и его коллеги были в доле с бандитами?
Риэлтор
Я позвонил своему режиссеру. Все лучшее, что сделал на телевидении, снимал вместе с ним.
– Где ты сейчас работаешь? – спросил я режиссера.
– Я – риэлтор.
Час от часу не легче!
– Понимаешь, – сказал товарищ, – после дефолта мою телекомпанию прихлопнули. Где снискать хлеб насущный? Полазил по Интернету, наткнулся на фирму, обещавшую неплохой заработок, послал объективкуѕ
– Как Татьяна?
– Ушла.
– А сын?
– Вместе с матерью. А у тебя?
– То же самое.
Мы договорились о встрече. Я решил подключить Игоря к своему расследованию. Пусть в нем самому придется быть подсадной уткой. Зато режиссер все снимет.
Надеюсь, видеокамеру он держать не разучился.
Сейчас вспомнилось… На похоронах известного «авторитета» я познакомился с одним бывалым человеком. Звали его Виктор Афанасьевич. По его словам, он прикрывал спину хозяину московского ипподрома. Нет, не официальному директору, а истинному королю этого лошадиного царства с гнилыми заездами, подпольным тотализатором и подданными – угрюмыми парнями, умеющими куда лучше работать кулаками, чем головой.
Мой новый знакомец пообещал при необходимости отмазать от любой банды. «У нас со всеми хорошие отношения». Виктор Афанасьевич перечислил известные группировки и их главарей. Рушайло может отдыхать!
Мы обменялись домашними телефонами. И только под конец разговора выяснилось, В. А. возглавляет известную риэлторскую фирму.
Может, именно в ней нынче и трудится мой режиссер.
Нет, честное слово, собственники квартир порой должны завидовать лошадям – стойла никто не отнимет!
Если убьют до утра…
С упорством тяжеловоза я вновь бреду в паспортный стол. Жена наседает, а необходимый запрос не могу выбить столько времени! В Жуковский по почте его тоже не доставили.
Однако и на этот раз паспортистка все валит на плохую работу министерства связи Российской Федерации, а она сама, дескать, все что от нее требовалось, исполнила – запрос отправлен.
– Покажите квитанцию, – неинтеллигентно настаиваю я. И меня отфутболивают в канцелярию. Там суют в нос журнал входящих и исходящих, где ничего не понять. И я опять ухожу, не солоно нахлебавшись.
Телефон – вот единственное, что связывает еще меня с внешним миром.
Каждый день в надежде заработать на кусок хлеба обзваниваю редакции, телекомпании, радиостудии. Телефонный аппарат стоит в передней, рядом с входной дверью. А она как мембрана только усиливает громкость – все о чем говорю, без труда слышно на лестничной клетке.
Однажды вопли отчаяния дошли до ушей соседки. Эта сорокалетняя очкастая баба обделывала какие-то темные делишки в ДЕЗе, попутно приторговывала, разнося барахло по квартирам, да втихаря запивала горькую.
Звонок в дверь. Открываю и вижу ее на пороге.
– Я знаю, что ты в бедственном положении. Мне хочется тебе помочь. У меня есть варианты с обменом.
– Каким обменом?
– Ну, твоей квартиры… Большей на меньшую…
– Я не меняю.
– Нет, послушай…
– Извините, я очень занят, – говорю я и захлопываю перед ней дверь.
Да знает ли она, что такое для меня эта квартира! Здесь все связано с именем отца, его славой, памятью о нем и маме… Здесь – мое детство, мое отрочество, моя юность и даже эти окаянные годы и дни с неизлечимым безденежьем и невозможностью самореализоваться.
«Мои года – мое богатство»? Раньше не понимал смысла этих слов, что так нравились маме. По-моему, выходило, чем больше такого богатства, тем ближе безобразная старость, которой нынче стал страшиться. Я ошибался. Именно ниспосланные испытания одаривают человека самым настоящим богатством. Оно не от мира сего и потому истинно!
Опять почему-то вспомнилась жена. Больше всего поражали ее умение жить только сиюминутными интересами и полное отсутствие исторической памяти, безразличие даже к собственным корням.
Наводя порядок на даче, она сжигала бумаги своего отца. Что в них было? Какое это имеет значение! Ведь это были бумаги ее отца!
Несколько дней спустя со двора по домофону затреньбренькало.
– Откройте, пожалуйста… Я – риэлтор… от вашей соседки. Пришел по вопросу обмена…
Я взбесился:
– Я не меняю квартиру! Оставьте меня в покое!
Однако риэлтор все же просочился в подъезд. Очевидно, выходил кто-то из жильцов или пропустила все та же соседка-наводчица.
Он позвонил в дверь. На этот раз приоткрыл ее через цепочку. Опять – уговоры и предложение переехать чуть ли не в хрущобу. При этом называется столь смехотворная сумма, что за нее и «Запорожца» не купишь.
Всему есть предел! И захлопываю дверь перед самым его носом.
Непрошенные гости стали являться каждый день, а в паспортном столе по-прежнему отказывались прописать сына. Не мытьем, так катаньем?
Соседи рассказывали, что видели у «благодетелей» в руках бутылки. Старый прием у них не сработал. Когда чувствуешь подвох, не будешь пить и по приговору народного суда. Это меня и спасло.
На трезвую голову все взвесил и написал заяву в милицию. Подобные действия «риэлторов» можно спокойно квалифицировать как преследование. И это в лучшем для них случае. С подобными происками пора завязывать, – решил я. – Иначе… Кто знает, что будет «иначе»?
Вечером дежурный по отделению отказался принять заявление.
– Приходите завтра в канцелярию.
– А если меня до утра убьют из-за этой поганой жилплощади? Уж пусть лучше у вас полежит.
К счастью, меня не убили. Правда, в милиции никак не отреагировали на мое заявление, словно и не было его вовсе. Даже из вежливости никто не позвонил и не поинтересовался, чем дело кончилось. Зато и риэлторы оставили в покое. Значит, кто-то из ментов простучал о моем сигнале.
Все больше запутываясь в этой истории, я подспудно приходил к выводу – в квартирной мафии сплелись интересы бандитов и милиционеров, работников управы и ДЕЗа, риэлторских фирм и добровольных наводчиков.
Что дальше?
(Продолжение следует)