ТЕПЕРЬ ПО УТРАМ ЕЕ БУДЯТ ПТИЦЫ
а не навязчивый шум машин
Москва в этом смысле исключение. Самое дорогое жилье именно в центре. Какая-нибудь старая, разваливающаяся коммуналка, с прогнившими трубами, стоит здесь целое состояние. Квартира в центре – заветная мечта каждого москвича. А уж если ему посчастливилось родиться в доме с видом на Кремль или какую-то другую достопримечательность столицы, то поменять место жительства для него равнозначно трагедии вселенского масштаба. Так до недавнего времени воспринимала это и наша героиня.
Садовое кольцо
Марина Васильевна всю жизнь прожила в коммуналке, в комнате с окнами на Садовое кольцо. Сначала – вместе с мамой, потом одна. Достоинства комнаты были ее же и недостатками. Тридцать квадратных метров, высокие потолки, два больших окна – как ни крути, а по метражу они с матерью не могли считаться нуждающимися в улучшении жилищных условий.
По молодости, когда еще все мечты казались осуществимыми, и была жива надежда устроить личную жизнь, Марина согласилась бы на любую отдельную квартиру в любом районе города, чтобы только жить без утомительно навязчивой опеки матери. Она почти уверена, что ее жизнь могла сложиться гораздо счастливее, если бы они не жили вместе, да еще и в одной комнате. Марина не могла даже пригласить кого-то к себе в гости – мама тут же брала инициативу в свои руки, начинала суетиться, готовить угощение, развлекать гостей, будто они пришли именно к ней, а не к дочке. И та сникала, чувствовала себя школьницей, а не хозяйкой. В конце концов, Марина вообще перестала кого-либо приглашать к себе.
И сама старалась как можно больше времени проводить вне дома. Cделалась невероятной театралкой, доставала пригласительные билеты на модные презентации, вернисажи, премьеры в Доме кино. Знакомилась с людьми, которые были вхожи в разные модные компании, и благодаря этому сама стала завсегдатаем этих, как сейчас сказали бы, тусовок.
Другая жизнь
Работала Марина после окончания медучилища в больнице медицинским статистиком – очень рутинное и скучное занятие, – но всем представлялась искусствоведом. Она действительно неплохо знала и живопись, и кино, и театр, к тому же, вращаясь в среде профессионалов высокого класса, нахваталась всяких специальных терминов, умела их использовать в разговоре в нужных местах, так что никому в голову не приходило, что они имеют дело с «самозванкой».
На зарплату среднего медицинского работника особо не разгонишься. Но Марина ухитрялась всегда быть одетой по последней моде. Где-то на еде сэкономит, где-то подработает на стороне, но купит какие-нибудь сногсшибательные босоножки или американские джинсы, или модную кофточку. Что-то шила сама, скопировав, к примеру, фасон с платья, привезенного какой-нибудь тусовочной дамой из-за границы.
Нельзя сказать, что Марина не пользовалась успехом у мужчин. Ее загадочность, недосказанность придавали ей особую привлекательность. Правда, до определенного момента. Когда отношения доходили до степени, требующей полного доверия друг другу, ее закрытость становилась препятствием для развития отношений, и роман постепенно сходил на нет.
Понятно, что неудовлетворенность личной жизнью не улучшала характер нашей героини. Любой разговор с матерью перерастал в спор или даже перебранку. Испортились отношения с соседями, которые размножались, как тараканы, а их дети имели обыкновение с утра до ночи носиться по коридору, прыгать в своих комнатах, орать благим матом в ванной, в общем, делать жизнь невыносимой.
После смерти матери Марина Васильевна совсем перестала разговаривать с соседями. И хотя теперь она осталась единственной хозяйкой комнаты, жизнь ее не переменилась к лучшему. Все главные события по-прежнему происходили вне дома. А уединение не давало желанного отдыха. Мучили головные боли, бессонница, раздражал несмолкающий гул со стороны Садового кольца, нарастающий с каждым годом.
Несмотря на все это, Марина Васильевна уже и представить себе не могла, как бы это она жила в другом месте. И когда прошел слух, что их дом не то поставят на длительную реконструкцию, не то совсем снесут, чтобы построить заново (в любом случае, предполагалось выселение нынешних жильцов в новые квартиры), она запаниковала.
Здесь все, как говорится, под рукой, пешком можно дойти или проехать пару остановок на троллейбусе до всех ее излюбленных мест. А работа! Это что же, ей теперь на метро придется добираться на работу? Нет, она, конечно, знала, что множество людей именно так и живет – за пределами Садового кольца, а некоторые и вовсе – за городом, хотя работают в Москве. Но применительно к себе она не могла представить такую ситуацию.
Переезд
Из всех жильцов их дома Марина Васильевна съехала самой последней. Стояла до последнего. Ходила скандалить и в префектуру, и в мэрию. Требовала, чтобы взамен нынешней комнаты ей дали квартиру непременно тут же, в центре. В конце концов, стала соглашаться уже даже на равноценную комнату в коммуналке, но только чтобы поблизости. Освобождается же, мол, жилье после смерти одиноких людей, говорила она, вот и дайте мне. Увы, даже такого равноценного варианта ей не могли предоставить – одинокие старички и старушки с жилплощадью в центре нынче нарасхват.
Путь к новому дому, где Марине Васильевне предлагали квартиру, показался ей бесконечно долгим, хотя занял всего-то полчаса времени – пятнадцать минут на метро да еще пятнадцать – пешком. Оказался он в тихом и очень зеленом месте, таком провинциальном на вид, будто и не Москва здесь вовсе. Как же она будет здесь жить без старинной архитектуры, в этой многоэтажной безликости?
Горестно вздыхая, Марина Васильевна поднялась на второй этаж и открыла дверь квартиры, которую ей предлагали взамен любимого центра. Потолки ей показались низкими, комната маленькой. Кухня, правда, оказалась просторной, и прямо из нее вела дверь на балкон. Даже не балкон, а целая лоджия. Марина Васильевна мысленно представила, как здесь будет, если ее застеклить и уставить цветами.
В окна квартиры заглядывало солнце, еще не выветрился запах свежей краски, и было очень чисто, не замызгано чужими людьми, не засижено мухами и тараканами, не попорчено временем. А в ванной – боже мой! – в просторной ванной можно было не только поставить стиральную машину, там можно было повесить собственные полотенца и махровый халат, не опасаясь, что кто-то чужой воспользуется ими.
Марина Васильевна боялась признаться себе в том, что здесь не так уж плохо, по привычке ворчала. Но согласилась на переезд с таким траурным видом, будто ей подогнали к дому катафалк и предложили прокатиться в один конец до кладбища. Надо же было соблюсти свои принципы.
В первый вечер на новом месте с непривычки Марина Васильевна долго не могла уснуть, а проснулась, тем не менее, рано – от пения птиц за окном. Голова была ясной и свежей – наверное, чистый воздух и тишина пошли на пользу. Не спеша она собиралась на работу. Сколько хотела, стояла под душем – никто не станет стучать в дверь и торопить. Завернувшись в большое полотенце, с удовольствием выпила на кухне чашечку кофе с бутербродом – никто не ворвется со своими чайниками, кастрюлями и своими запахами.
«А что, если устроить новоселье, – подумала Марина Васильевна, – пригласить гостей?» Впервые за много времени она почувствовала себя по-настоящему свободной. Как будто какую-то пружинку внутри отпустило.