Олег МИХЕЕВ: «КВАРТИРНЫЙ РЯД» ДЕЛАЛСЯ НА КОЛЕНКЕ
«Квартирный ряд»: Начало девяностых. Послепутчевая лихорадка, газеты закрываются и открываются. Близится торжественный момент рождения «Квартирного ряда». Как это было?
Олег Михеев: Закрытая, как и все коммунистические издания, «Московская правда» вновь выходит. Что ни день, как грибы после дождичка, рождаются новые приложения. Каких только нет! «Почему бы не сделать газету об «испортившем москвичей квартирном вопросе»?» – вспомнил Булгакова я. В Департаменте жилищной политики (он тогда иначе назывался) идею одобрили – давай, говорят! Дня три мучался над названием. Хотелось чего-то очень московского. Охотный ряд, торговые ряды… Так и получился «Квартирный ряд».
Сначала был сам себе редактор. Как-то поймал на лестнице Исаака Глана, он тогда в «Курантах» работал, рассказал ему, он заинтересовался. Еще Галина Сугак заметки писала, она в пресс-центре мэрии работает. Я выбивал деньги (занятие это преследует меня по жизни), искал людей. Кроме пишущих, кто-то должен был собирать номер, править материалы. Народу за эти годы сменилось немыслимое количество!
К.Р.: Самые яркие личности?
О.М.: Ответственный секретарь Саша Гусаков. Умница, блестящее перо, но характер не из легких. Потом появилась Карина Мусаэлян. Исаак ее из «Курантов» переманил. Вот журналист от бога! Мгновенно писала, знала как кого найти, о чем спросить, у кого какие скелеты в шкафу… Ей ничего подсказывать не надо было. Пришла к нам Лидия Лукьянова. «Квартирный ряд» держался несколько лет на них троих – Карина, Исаак и Лида. Все они писали много, талантливо и быстро, были настоящими профессионалами, я мог на них абсолютно положиться.
К таланту, как правило, прилагается яркий характер. Мы цапались регулярно. Как-то Саша Гусаков сцепился с одной из наших девушек. Оба упрямы, как бараны, ни шагу назад. Я попытался примирить, утихомирить, но Саша взял ручку и, глядя мне в глаза, написал заявление об уходе.
К.Р.: Как поется в песне популярной рок-группы: «Я остался один, отпусти меня, свобода…»?
О.М.: Да. Я остался наедине с неправленными материалами, телефонными звонками, авторами, версткой… И снова стал судорожно искать человека на освободившееся место. Взяли первого, кто откликнулся. Новый ответсек озадачил странной привычкой: он записывал каждое мое слово. Когда я взял первый выправленный им материал – ужаснулся. Сразу было видно, что человек никогда не работал в газете. Поиски продолжились.
К.Р.: Какова, по-вашему, причина «текучести» авторского состава?
О.М.: Часто люди приходят, думая, что здесь будет легко, что это газета второго сорта, и можно писать левой ногой, но номер не проходит. Халтурщики у нас не приживаются. Бывает, что журналистам, взявшимся поначалу за дело с энтузиазмом, становится скучно, кажется, что уже все говорено-переговорено. Написать можно обо всем, но сделать это так, чтоб читалось взахлеб о каком-нибудь совещании, могут немногие. Если самому не интересно, то и читателю не интересно будет. Лучшим стимулом является собственная квартирная проблема. Тогда человек влезает в тему изнутри, она его захватывает. В общем, найти нормально пишущих, работоспособных журналистов ох как нелегко!
К.Р.: Интервью очень украшают байки. Расскажите о каких-то колоритных фигурах в истории газеты.
О.М.: Был у нас М. Таскал огромные материалы, где героем всегда был он сам. Хотите, говорит, напишу про квартирные махинации? Конечно! И М. приносит 20-страничный материал, где рассказывается о том, как он, будучи собственным корреспондентом одного из ведущих каналов ТВ на Сахалине, героически боролся с коррупцией. О жилищном вопросе там тоже говорилось. Но ровно в двух предложениях. Он фонтанировал идеями, его привлекали экстремальные ситуации, хотелось глобальных расследований, героизма и стрельбы, на практике же это все часто оказывалось блефом. Но сделать из ничего конфетку он умел, тут надо отдать ему должное.
Журналист Д. был всем хорош, но сильно выпивал. Как-то приходит он утром на прием к важному чиновнику, и в голове, говорит, одна мысль бьется: «сто грамм!» Поднимает измученные воздержанием глаза и на лбу своего визави видит отчетливую надпись: «сто грамм». В другой раз некий начальник никак не хотел визировать интервью. Не понравилось ему, что канцеляризмы типа «реализации реализуемой программы» изложены вполне литературно. Д. наклонился к нему и страшным шепотом говорит: «Вы разве не знаете? Было распоряжение сверху: всем чиновникам говорить только нормальным человеческим языком!» Материал был успешно завизирован. Д. долго исправно тянул лямку, пока любимая болезнь русского человека окончательно не завладела им.
К.Р.: Кроме постоянной смены кадров экзотики, говорят, добавляла и обстановка, в которой приходилось выпускать газету?
О.М.: Делали мы «Квартирный ряд» практически на коленках. Сидели в комнате «МП», где стояло восемь столов, из которых нам причитался один – для ответственного секретаря, который, не поднимая головы, трудился над очередным номером. Тут же сидели штатные сотрудники «Московской правды», делалось еще несколько приложений. Даже сесть и обсудить номер было негде. Потом уже нам дали одну большую и одну маленькую комнаты, в которых и обосновались наши два приложения: «Наш дом – Москва» (газета комплекса городского хозяйства) и «Квартирный ряд». «Наш дом – Москва» просуществовал шесть лет и умер с появлением «Московской среды», аналогичной тематики газеты московского правительства. Жаль.
К.Р.: Какой наша газета видится вам в идеале?
О.М.: С маленькими информативными материалами, осмысленно подобранными иллюстрациями, современной версткой, оформлением, использованием качественных коллажей. Сейчас редакция работает в виртуальном режиме, материалы шлются по Интернету и стекаются к нашему многострадальному шеф-редактору. Надеюсь, что мы рано или поздно придем к структуре отделов, когда конкретный человек будет отвечать за конкретный, скажем, разворот, видеть его в целом и доводить «до готовности». И объем газеты, по-моему, должен быть не менее 24 полос, что, естественно, потребует расширения штата. Все это, как обычно, упирается в деньги.
К.Р.: Что, по-вашему, должно размещаться на этих 24 полосах?
О.М.: 15 процентов газетной площади должно быть отведено жилищно-коммунальной реформе, эта тема с чисто практической точки зрения касается всех. Процентов 20 – новым законам, различным документам, трактовке, скажем, нового тарифа. Крупный раздел следует посвятить жилищному самоуправлению – тема сейчас крайне актуальная. Я хочу, чтоб в газете было меньше общих слов и больше конкретной информации, и читатель, открыв ее, точно бы понял, куда ему в том или ином случае следует обращаться, как отстаивать свои права, на какое постановление ссылаться.
К.Р.: То есть стилистическим красотам места на полосах не останется?
О.М.: Ну почему же? «Золотые перья» в редакции всегда должны присутствовать, это украшение газеты. Но желательно, чтоб и они выступали по делу.
О НАШЕМ СОБЕСЕДНИКЕ:
Когда был заместителем редактора «Московской правды», ездил как белый человек на черной «Волге». В 1991 году сел за руль, с тех пор из-за него встает только в случае необходимости. Мечтает полетать на дельтаплане. Одна загвоздка – боится высоты. Несмотря на это, однажды на море заставил себя полететь на парашюте, прицепленном к катеру. Вниз старался не смотреть. Зато ощущение, что воплотить мечту – реально, не покидает до сих пор.