Горбыль Бендюкова…
Не жилось Бендюкову в комфортной московской квартире с коммунальными удобствами. Мало ему воздуха на балконе, вода в кране недостаточно свежая. Бананы из палатки ему надоели. Пейзаж с заводскими трубами ему опостылел. Хотелось ему дачи. Чтобы как у всех достойных людей, по выражению его супруги Марфы, был выезд на природу.Без природы это не жизнь, а сплошной смог. Копили они деньги на домик в деревне. Продавали все, что могли продать. В Сочи не ездили. Пива не пили. Мясо – по праздникам. Купили домик в деревне. Дальняя родственница жены, которой от деревни уже давно тошно, продала по дешевке, и уехала по спецнабору за границу стриптиз показывать. Бендюковы хлебали счастье полной грудью вместе с лесным озоном, запахом хвои и цветением ольхи. Но вскоре поняли, что дача – это не только воздух, но и вода, которую нужно добыть из-под земли, это крыша, которая течет, прогнившие полы под ногами и крапива выше человеческого роста на огороде. Дача – это автомобиль «Москвич», бывший в употреблении, у которого глохнет мотор на полпути между городом и деревней. Дача оказалась понятием многозначным.
Отпуск посвятили ремонту домика. Закупили стройматериалы, и началось строительство. Бендюков вставал с зарей и вкалывал, не разгибая спины, поднимал фундамент, стелил доски на пол, штукатурил стены, пилил бревна, забивал гвозди, таскал из лесу деревья на столбы для забора… Соответственно рос его кругозор и понятие жизни. Раньше он думал что горбыль – это горбатый человек, теперь он узнал, что горбыль – это доски для забора. Но, таская эти доски на своей спине с ближайшего лесосплава, пал скрученный радикулитом. И подумал, что все же горбыль это не доски, а именно горб дачника. Ему вдруг захотелось хлебнуть городского смога вместе с холодным пивком из холодильника и принять горячую ванну. А затем полежать на мягком диване… Но его по тревоге мобилизовала от праздных мыслей жена на прополку огорода и поливку капусты. Превозмогая боль и тоску, сжав зубы, он героически махал тяпкой и вгрызался лопатой в землю. Вспомнился любимый роман детства о том, как закалялась сталь, как комсольцы-корчагинцы двадцатых годов киркой били по мерзлой земле, прорывая себе путь в светлое будущее. И вот оно наступило… Срочно потребовалось рыть колодец… Пока рыл колодец, из дома украли крышу вместе с алюминиевыми наличниками и сняли ворота с медными петлями…
– Это местные аборигены, – сказала жена, – алкаши. Бич всех дачников. Похуже колорадского жука, который всю нашу картошку сожрал. Нужно срочно приобретать собаку…
То, что собака – друг человека и на даче нужна так же, как бензопила или алюминиевая лейка для полива огурцов, пропажу которых Бендюковы обнаружили однажды чудным, насыщенным деревенским ароматом, утром – сомнений не было. Он мечтал о здоровенном псе с саблезубыми клыками, которые вонзятся в зад незванным пришельцам, уничтожающим с прожорливостью саранчи яблоки на деревьях, кабачки, помидоры и все съестные припасы вместе с холодильником «Бирюса», оставленным на террасе без присмотра. Но где ее взять – умную, хищную, дрессированную, понимающую команду «фас», и не лижущую всем руки. Выяснив, что на приобретение и дрессировку такой собаки потребуется изрядная сумма и время, Бендюковы пригорюнились. Да к тому же, где держать собаку, когда закончится дачный сезон? В городской квартире жена боялась, что пес попортит ковры и мебель, а сам Бендюков, узнав, что с собакой в городе надо гулять каждый день в любую погоду в шесть утра, наотрез отказался от собачьих услуг.
– С меня уже дачного счастья хватает, – роптал он…
– Зато воздух тут свежий и петрушка с грядки, – возразила жена, подавая ему тарелку, полную травы, как сено козлу. Она вдруг внимательно посмотрела на почерневшего то ли от солнца, то ли от грязи и усталости небритого мужа и вдумчиво сказала:
– Бендюков, а ты ведь в армии служил. Кажется, в пограничных войсках? Родину защищал…
– Было такое дело, – грустно ответил Бендюков, вспоминая, что в армии был нормированный обед и отбой вовремя. А иногда даже удавалось сбегать в самоволку. От дачи же убежать было невозможно…
– Так вот, Родину защищал, а дачу защитить не можешь, – осудила его жена. – Зачем нам на пса тратить деньги, когда ты должен по ночам охранять родные рубежи собственности.
На следующую ночь жена посадила Бендюкова в шалашик посредине огорода, дала ему в руки дубинку и сказала: – Если чего, так лай матом погромче и маши палицей…
Местные аборигены по ночам с ужасом слышали нечеловеческий лай на луну и наблюдали, как некое лохмато-косматое существо выбегало на околицу деревни с оглоблей.
– Еще одну душу загубила дача, – вздыхали сердобольные старушки и выставляли на улицу баночки с самогоном, дабы задобрить блуждающее страшило.
Поздней осенью поросший грибами и картофелем Бендюков вернулся в город. Медленно очеловечивался под горячим душем и телесериалом о мексиканской любви. Впереди была уютная зима с паровым отоплением. И он с ужасом ждал весны, когда надо будет ехать на дачу, восстанавливать разворованный забор и крышу…