Ограбили ребенка…
Если вас ограбил карманник или квартирный вор в одночасье вынес все ценное – это, конечно, беда, но беда, с которой можно справиться. А квартирные мошенники отнимают у людей не только имущество, вместе с жильем они лишают человека корней и будущего. Добычей этих самых страшных и подлых воров становятся, как правило, люди слабые, которым уже никогда не подняться.Понятно, что мошенников совершенно не волнует, как будет дальше жить обездоленный ими человек. Но непонятно, почему не волнует это людей, которые по долгу службы должны стоять на страже закона. Только при их попустительстве (а иногда и прямом пособничестве) возможно такое невероятное количество квартирных мошенничеств, какое мы видим в нашей стране. Эти люди живут на наши с вами налоги, между прочим. Но никто из нас не может чувствовать себя полностью защищенным от обмана, когда начинает какую-либо сделку с недвижимостью.
И самое подлое, когда в результате мошенничества страдают интересы детей.
Из огня да в полымя
Глядя на эту приятную молодую женщину в очках, с красивой стрижкой, интеллигентного вида, трудно даже представить, сколько бед ей уже довелось вынести на своих хрупких плечах. Не от хорошей жизни Светлана в пятнадцать лет пошла работать на завод. Дома – пьющий отец, выпивающая мать (чтобы отцу меньше досталось!), как следствие – скандалы и рукоприкладство отца. Конечно, девчонке хотелось быстрей стать независимой от родителей.
Вот и выскочила замуж в семнадцать лет. С Александром (ему тогда было 34 года) она познакомилась на заводе, тот стал ухаживать за девчонкой, а потом и вовсе предложил перебраться к нему. Знал, какое житье у нее дома. В другой ситуации она, может, еще подумала бы, а стоит ли торопиться, но тогда ей это показалось счастливым выходом.
Вскоре они расписались. Вечернюю школу Светлана заканчивала в «интересном положении». А так как человек она очень старательный, то ее даже в пример другим ученикам ставили – вот, мол, молодец, не махнула рукой на учебу. Юная мама родила на удивление крупную здоровую девочку. Дочку назвали Елизаветой.
Казалось бы, живи да радуйся. Но Александр, как начал обмывать рождение дочери, так все никак не мог остановиться – срывался в запои, по-глупому, необоснованно ревновал молодую жену. И, что хуже всего, стал поднимать на нее руку.
– Однажды, спасаясь от побоев, я выскочила на балкон, – вспоминает Светлана, – закрылась там на защелку. Все, думаю, прыгну сейчас с девятого этажа. Но посмотрела через окно на дочку в кроватке и остановилась – как же она без меня останется?
Как ни тяжело было возвращаться к родителям, Светлана ушла от мужа-дебошира. Дома, естественно, начались упреки. К счастью, ей удалось устроиться в цветочный магазин, где неплохо платили, и найти жилье в пригороде. Больше того, пожилые родители хозяина квартиры, которую она снимала, взялись приглядывать за малышкой. Елизавета для них стала вроде родной внучки.
Светлана признается, что после развода в 1993 году, она все же ждала, что Александр найдет их с дочкой и попытается наладить нормальную семейную жизнь. Даже штамп о разводе в паспорт поставила только спустя три года. Если б знала она, что в это время происходило с бывшим мужем. Впрочем, об этом позже.
В Москву, в Москву…
Когда не стало отца, Светлана перебралась снова в Москву, к матери. Лизе к тому времени исполнилось шесть лет, надо было оформлять ее в садик. Потребовалась справка о прописке. Сама-то Светлана из родительского дома не выписывалась, а вот дочка, как родилась по месту жительства отца, так и прописана была там. В МУ-2 ОДЭЗ «Хорошево-Строгино» Светлану огорошили: оказывается, девочка еще в октябре 1993 года была выписана вместе с отцом в село Новое Орловской области по какому-то заявлению. Однако показать ей само заявление отказались.
А дальше выяснилось, что квартира, принадлежавшая ее бывшему мужу Александру Жучкову, была приватизирована только на него одного, а затем продана и перепродана. Следы Александра, коренного москвича, между прочим, терялись где-то на Орловщине. Для того чтобы снять девочку с учета в Орловской области и прописать в Москве, был сделан запрос по указанному в домовой книге адресу убытия. Пришел ответ, что такого адреса не существует.
Светлана обратилась за помощью к юристам и по их совету подала иск в Хорошевский межмуниципальный суд Москвы с просьбой о признании недействительным договора о приватизации квартиры бывшего мужа и всех последующих сделок, потому что при приватизации были нарушены права ее несовершеннолетней дочери. По словам Светланы, судья хотя и приняла иск к рассмотрению, тем не менее сразу дала понять, что дело ей не выиграть.
– Суд тянулся два года, – рассказывает она. – И в итоге мне отказали. Я в НИИ прокуратуры ходила консультироваться, мне там сказали, что решение суда неправильное, надо идти дальше, обращаться во все инстанции.
Но кассационная жалоба ничего не дала – Мосгорсуд оставил решение Хорошевского суда без изменения.
А между тем
Александр Жучков еще в конце 1993 года обращался в Хорошевскую межрайонную прокуратуру по поводу того, что квартиру у него отобрали мошенники, и денег за нее он ни от кого не получал.
После ухода Светланы он по пьяной лавочке кому-то сболтнул, что хочет продать квартиру и уехать. Через некоторое время к нему пришли двое молодых людей и женщина, которые сказали, что готовы купить его квартиру за двадцать тысяч долларов. Деньги пообещали перевести на его имя в сбербанк. С этими людьми он ходил в РЭУ, где они подали документы на приватизацию. Как уж там обошли тот момент, что в квартире прописан ребенок, неизвестно. Но только на следующий день квартира уже была приватизирована.
Потом, как вспоминал позже сам Александр, его повезли в отделение милиции, где находился паспортный стол. Ему сказали, что там ты, мол, напишешь, что согласен продать квартиру. Паспорт и военный билет был у молодых людей и женщины. Какие-то бумаги он там, ничего толком не соображая, подписал.
Когда вышли на улицу, Александру предложили обмыть сделку. Не подозревая ничего плохого, он сел в машину. Забеспокоился только тогда, когда машина выехала за пределы Москвы. Попробовал открыть дверь, но она была заблокирована. Привезли его, как потом выяснилось, в психоневрологическую больницу в одном из райцентров Подмосковья. Там поместили в палату и стали делать какие-то уколы.
Помнит, что был не то главный врач, не то просто лечащий доктор по имени Владислав, которому он говорил, что ему надо срочно вернуться в Москву, потому что там какие-то махинаторы продают его квартиру. «Ничего, ничего, дружок, – отвечал тот, – полежишь здесь немного, и все будет нормально».
Через несколько дней приехали те самые молодые люди – Володя и Сергей. Александр в это время лежал привязанный к кровати, затем ему сделали укол, и, что было дальше, не помнит. Но после визита «гостей» из кармана брюк Жучкова пропали ключи от его квартиры.
Примерно через месяц Александру удалось сбежать из больницы. Сердобольная сестра-хозяйка, которую все называли Шабаниха, дала ему сто рублей, чтобы смог доехать до дома. Попросив у соседей топор, он открыл дверь в свою квартиру. Там все было на месте. Нашел и запасные ключи. Но радовался возвращению он не долго. Через несколько дней появил молодой человек, который сказал, что квартира уже продана и чтобы он выметался подобру-поздорову.
Обращения в милицию и в прокуратуру ничего не дали. Доводов Александра никто не хотел слушать. Все материалы оказались в итоге у участкового милиционера, а тот сначала направил его в приемник-распределитель, потом ему купили билет на поезд в Орловскую область и сержант сопроводил его на вокзал.
Помыкавшись на Орловщине, Жучков вернулся в Москву и вот уже который год «бомжует» в столице. Недавно был избит на вокзале такими же бедолагами, как он сам. Дочка, которую он так подвел, жалеет его, навещает в больнице. Жалко его и Светлане, но начать все сначала боится. Впрочем, и своего жилья для этого у них нет.
Где же справедливость?
В суде все обстоятельства приватизации и продажи квартиры были исследованы, приглашались свидетели, на стороне девочки выступали представители органов опеки. Приватизация квартиры прошла в конце сентября 1993 года, а еще 24 августа того же года несовершеннолетние граждане уже получили право стать участниками приватизации. Суд почему-то проигнорировал это обстоятельство.
Понятно, что ребенка просто ограбили. Вместо того, чтобы вернуть то, что принадлежит девочке по праву, суд выискивает лазейки для того, чтобы все оставить как есть. Непонятно, зачем мы содержим на свои налоги огромную армию чиновников и сотрудников правоохранительных органов, если в итоге оказывается, что даже ребенка защитить по закону некому?
Последней инстанцией, куда обратилась за помощью Светлана, стала комиссия по правам человека при президенте. Каков будет ответ, пока не известно.