Никольская: в духе времени
Глядя на эту улицу, не скажешь, что она создана для прогулок, хотя объектом туристических экскурсий является постоянно. А как же – самое сердце столицы, вид на Кремль!.. Но тесно, суетливо, да и давно начатая реконструкция все не кончается, разве что строительные леса переезжают с места на место. Впрочем, это обстоятельство не помешало нам сегодня, как и восемь лет назад, посетить Никольскую улицу.
В историческом кресле
Никольская – одна из главных улиц Китай-города, центральнее не бывает – перекинулась мостиком от Лубянской до Красной площади. «Объекты культурного наследия федерального значения» так густо стоят плечом к плечу, что между ними не продохнуть и не найти место для собственных неспешных открытий – все описано в путеводителях. Все истории ее уходят так далеко вглубь, что кажется, здесь впору было бы устроить музей – «руками не трогать». Это, конечно, привлекает туристов, а вместе с ними и торговцев всяческим «а ля рюс»: и Кремль, уместившийся в стеклянной капсуле, и деревянные медведи, и розовые ушанки для гламурных девушек – все к вашим услугам, леди и джентльмены!
Но несмотря на официозную близость Лубянки и Кремля, на вечный поток любопытствующих иностранцев, здесь всегда находилось место обычным московским будням. Пусть нерушимо (почти!) стояли старинные здания, но менялись центры притяжения, по-другому расставлялись акценты, а с ними менялся и характер улицы.
Чем она славилась? В разное время разным. Начиная с ХIII века здесь поочередно вырастали Казанский собор, церковь Святой Троицы и церковь Успения на Чижевском подворье, Богоявленский, Никольский, Заиконоспасский монастыри. Их возводили, стирали с лица земли, отстраивали вновь, реставрировали…
Никольская была также своеобразным центром культуры: на ней располагалась Печатная слобода и Печатный двор, где в 1561 году появилась на свет первая русская книга. Здесь же печаталась первая русская публичная газета «Ведомости». Улица была раем для книголюбов конца 19-го – начала 20-го веков: 26 из всех столичных книжных магазинов (а число их ровнялось тридцати одному) находились на Никольской.
К местным букинистам съезжались коллекционеры со всей Москвы. В здешних лавочках можно было отыскать любой раритет. Несмотря на вывески «Книжная торговля такого-то», были они, как правило, малы, тесны и располагались в сараюшках, чуланах и загороженных переходах-щелях между домами. Вот как описывает архитектор Бондаренко посещение магазинчика Афанасия Астапова, к которому шел «весь ученый мир, зная, что у него наверное есть какая-нибудь редкая книга на нужную тему»: «Низенькая деревянная лавочка с одним маленьким оконцем была сплошь упресованна книгами настолько, что, когда я однажды спросил нужную мне книгу, Астапов ответил: «Да вон она, только достать ее нельзя, потолок рухнет», – и указал на столб из книг, поддерживающий провисшую балку».
Когда Астапов состарился и был вынужден отойти от дел, он поставил покупателю лавки одно условие: купить ее вместе с ним. Покупатель, известный букинист Фадеев, согласился и приобрел для Афанасия Афанасиевича «какое-то особое историческое кресло, на котором он восседал, не неся никаких обязанностей…, а только служа, так сказать, почетной реликвией».
Сватайся и женись
Тема просвещения явственно звучит, когда глядишь на небесно-воздушное, украшенное затейливой лепниной здание под номером 15, построенное в 1814 году на месте прежнего главного корпуса Печатного двора. Его эмблема – лев и единорог – по-прежнему украшает фасад, только картуш с вензелем Александра I, который они держали, в 1917 году исчез, между лапами теперь – пустота, а раскинувший над ними крылья орел превратился в герб СССР. А вот старинные солнечные часы по-прежнему на месте, только время показывают не при всякой погоде.
С львами и единорогами успешно сосуществуют студенты Российского государственного гуманитарного университета, созданного в 1991 году на базе Московского историко-архивного института, который, в свою очередь, поселился здесь еще в 1930 году. РГГУ ныне престижен не менее своего старшего брата – Московского университета. В частности, в нем наконец-то появилась возможность всерьез и без гонений изучать «буржуазную» лингвистику, что ранее было возможно только в одном месте: созданном в 60-м году на волне «хрущевской оттепели» отделении структурной и прикладной лингвистики на филологическом факультете МГУ. Несмотря на перманентные обвинения студентов и преподавателей в диссидентстве и прочих смертных грехах, отделение продержалось до 1982 года, когда по инициативе факультетского руководства было ликвидировано. Возродилось оно с помощью своих бывших выпускников, выросши до целого института, уже в стенах РГГУ.
С лавочками букинистов и славой книжной Мекки уживалась и другая Никольская, деловая: конторы, рестораны, гостиницы, в том числе знаменитый «Славянский базар» (№ 17), открытый в 1873 году предпринимателем Пороховщиковым. «Фешенебельный “Славянский базар” с дорогими номерами, где останавливались петербургские министры, и сибирские золотопромышленники, и степные помещики, владельцы сотен тысяч десятин земли, и… аферисты, и петербургские шулера, устраивавшие картежные игры в двадцатирублевых номерах. Ход из номеров был прямо в ресторан, через коридор отдельных кабинетов. Сватайся и женись», – писал Гиляровский.
При гостинице открылся первый русский ресторан в Москве, до этого в ресторанном московском бизнесе отмечались только французы, русская же кухня была представлена закопченными трактирами и жуликоватыми половыми. Более, чем Гиляровский, склонный к восторгам Петр Боборыкин о заведении отзывался так: «Зала, переделанная из трехэтажного базара, в этот ясный день поражала приезжих из провинции… своим простором, светом сверху… Чугунные выкрашенные столбы и помост, выступающий посредине, с купидонами и завитушками, наполняли пустоту огромной махины, останавливали на себе глаз, щекотали по-своему смутное художественное чувство даже у заскорузлых обывателей откуда-нибудь из Чухломы или Варнавина».
Но бывали здесь посетители и поименитей заезжих купцов. 21 июня 1897 года в «Славянском базаре» встретились сотрудник газеты «Новости дня», член московского отделения Театрально-литературного комитета Владимир Немирович-Данченко и директор Промышленного торгового товарищества Константин Алексеев (Станиславский). Этот день положил начало истории Художественного театра, так что выставленный основоположникам счет, который, по слухам, равнялся годовому бюджету этого самого театра, смело можно считать издержками производства.
При советской власти гостиницу закрыли, ресторан же дожил до 1993 года, пока не сгорел. Восстанавливать его не стали.
Смена тренда
Заведение совершенно другого толка, звавшееся клуб-кафе «Пироги на Никольской» («пирОГИ»), тоже сыграло не последнюю роль в культурной жизни столицы и целых семь лет – с 2002 по 2009 год – было центром притяжения для тех же студентов РГГУ и прочей продвинутой молодежи. Кроме обычных клубных удовольствий и недорогого меню здесь можно было воспользоваться возможностью оригинально провести ночь – в читальном зале. Первое кафе этой сети открылось в 2000 году на Пятницкой и сразу вызвало интерес своим форматом: кафе+книжный магазин+библио-тека. Собственно, с рубежа веков и пошла мода на кафе «для своих» (читай – умных) с бабушкиными буфетами и книжными стеллажами.
Чуть опередив время, в декабре 1999 года, на первом этаже дома в Трехпрудном переулке появился клуб «Проект О.Г.И.» (Объединенное Гуманитарное Издательство), который через год переехал в Потаповский переулок, 8/12. Организовывался он как клуб литературный, рассчитанный на хороший вкус и к тому же совмещенный с небольшим книжным магазинчиком. Там во дворе, за неприметной дверью в подвал читали стихи Дмитрий Пригов и Геннадий Айги. Шокировал публику еще начинающий Сергей Шнуров, опекаемый лидером «АукцЫона» Леонидом Федоровым. (Когда Федоров в составе «Ленинграда» пел на собственном разогреве, нетерпеливая публика свистела, топала ногами и кричала: «Даешь «АукцЫон»!». «Слушайте «АукцЫон» на кассетах!» – отвечал неузнанный поклонниками Федоров).
Затем по типу «О.Г.И.» стали работать множество других заведений, знамя перехватывали «Билингва» и «Гоголь», да и мало ли кто еще новый появлялся на горизонте… Клуб на их фоне полинял – все те же дощатые столы, дешевая еда, неторопливые официанты, крохотный книжный и выступления малоизвестных или известных в узком кругу музыкальных групп и поэтов. В мае нынешнего года «Проект О.Г.И.», прожив довольно долгую и счастливую жизнь, закрылся. 28 мая благодарные поэты проводили его в последний путь, отметив заодно и очередное окончание моды на интеллектуальное бессребреничество. (Теперь это называется «нищебродство»). Меняются цены, меняется жизнь, меняется тренд.
Крыша, звезды, а-ля рюс
Раз уж зашла речь о ценах, самое время перейти к торговле. На Никольской торговали всегда. Во всяком случае, в обозримом для нас прошлом. В 1585 году деревянные торговые ряды заменились на каменные. После французских пожаров Осип Бове заново спроектировал их в классическом стиле. Шло время, сооружение ветшало, устаревало. Отопления не было, продавцы восседали в тяжелых енотовых шубах и согревались водкой. С потолка падала штукатурка, а как-то барыня, примерявшая платье, сломала ногу, провалившись в дырку в полу.
На конкурсе победил проект архитектора Померанцева, предложившего последовать европейской моде на пассажи и сделать ряды магазинов под общей крышей. Эту удивительную крышу – полностью прозрачную, через которую можно было любоваться на звезды, создал инженер Шухов (тот самый, чей памятник стоит на Сретенском бульваре). Огромнейшие галереи, собственная электростанция, артезианский колодец для местного водопровода, подземная железная дорога для подвоза товара – сооружение, выполненное в псевдорусском «старинном» стиле, было начинено сверхсовременным содержанием. 2 декабря 1883 года состоялось торжественное открытие.
После 1917 года Булгаков охарактеризовал торговые ряды как «изумительный пример мерзости запустения». В 1921 году они ожили: настало время нэпа, Ленин распорядился – торговать! Тогда и стали торговые ряды ГУМом – Государственным универсальным магазином, или Главным универмагом страны. Но музыка играла недолго, и в 1930-е годы до самых годов 50-х здание занимали всяческие правительственные учреждения, а в 1947-м его и вовсе чуть не разобрали, собираясь водрузить на этом месте памятник Победе. Обошлось.
Новая эпоха для страны и ГУМа наступила в 1953 году. Перемены кратко сформулированы в эпиграмме А. Раскина: «Не день сегодня, а феерия, ликует публика московская: открылся ГУМ, накрылся Берия, и напечатана Чуковская». Работники учреждений еще собирали вещи на верхних этажах, а на первом уже вовсю зазмеились очереди. В их водоворотах терялись дети, мужья и жены. Администрация нашла выход: «Если вы потеряли друг друга в нашем универмаге, встречайтесь в центре зала у фонтана».
Далее, в разнообразные советские времена ГУМ был неиссякаемым источником добывания дефицита для всей страны. Приезжие везли длиннющие списки покупок-поручений многочисленных родственников (слушаем Высоцкого), так как здесь, в отличие от прочих магазинов, время от времени что-то «выбрасывали» на прилавки. Неиссякаемым источником мифов стала сотая (или 200-я? Тут мемуаристы расходятся) секция ГУМа, «закрытый распределитель», куда вход был строго по пропускам и где было все. Это «все» не вписывалось в самый смелый полет фантазии неизбалованного излишествами советского человека (по этому поводу есть очень смешная миниатюра Карцева – Ильченко). Ну а теперь, соответственно времени, ГУМ – собрание бутиков. Там снова есть все – по заоблачным ценам.
Накрапывает. Мы завершаем прогулку. Но мы сюда еще вернемся – чтобы рассказать вам об аптечных страстях, расстрельном доме и подискутировать о современной архитектуре. До встречи!