Порядок с видом на Старый Рейн
Не так давно мы с мужем стали собственниками трехкомнатной квартиры. До этого у нас была муниципальная, причем весьма неплохая. Но родственники и знакомые увещевали: выбрасываете деньги на ветер! Арендная плата, неуклонно растущая по мере инфляции, вполне сравнима с ипотечными взносами. К тому же будете истинными хозяевами своей жилплощади. Уговорили. Но на деле оказалось, что хозяева мы не совсем настоящие.
Просторная квартира в хорошем тихом районе, с большим – полукружьем – балконом, да еще на берегу Старого Рейна, бывшего когда-то главным руслом «просто» Рейна, да еще за приемлемую цену вполне нас устроила. И так понравилась, что мы попросили риелтора поспешить с оформлением, пока не появились другие покупатели.
Вселились. Все нравится. Ура!
Но вскоре наше «ура» стало тише и неувереннее.
Тарелкам вход запрещен
Выяснилось, что, став владельцами квадратных метров в многоквартирном доме, мы оказались еще и членами Союза собственников «Тихая гавань на Рейне» (в Голландии такие союзы стараются называть замысловато и красиво). То есть взяли на себя определенные обязательства. Первое, с чем столкнулись – нельзя поставить спутниковую тарелку.
Мне трудно представить жизнь без русского телевидения. Чем может испортить вид дома небольшая антенна, которая уж точно симпатичнее толстого соседа, проводящего все вечера на балконе? На нашей прошлой квартире я сменила несколько тарелок, последняя была даже снабжена моторчиком и при поворотах производила легкий шумок. Никто не жаловался. Но мой муж Антон, человек спокойный и рассудительный, к тому же законопослушный, как все его соотечественники, все же сказал: «Как знать? Надо бы спросить разрешения у остальных жильцов. Все-таки Устав не очень жалует нарушения в облике фасада».
И тут я начала волноваться. Стала присматриваться к другим коммерческим многоэтажкам города. Понятно, что иммигрантов среди их жильцов меньше, чем в муниципальных домах. Но неужели их там нет совсем? Ведь ни на одном я не видела тарелок. Наверное, все-таки запретили их же соседи.
Антон, видя мое настроение, пытался найти компромиссное решение. А если поместить антенну в шкафчик? Установить его в глубине балкона, дверцы открывать только при приеме сигнала – по вечерам, в темноте? «Уродливая» тарелка при этом редко будет на виду.
Посоветовались с секретарем нашего Союза. Тот вроде бы не возражал. И, тем не менее, сказал: «За недельку до собрания напишите письмо всем собственникам, размножьте и бросьте в почтовые ящики. Упомяните непременно, что тарелка небольшая, пообещайте покрасить ее в зеленый цвет и поставить с двух сторон горшки с цветами».
До собрания было… полгода. И все это время я мучилась без родного телевидения, которое в России так часто ругают, но поверьте, в Голландии оно еще хуже. А перед собранием по совету секретаря рассовала по почтовым ящикам листок со своей просьбой, которую изложила не формально, а сопроводив привычными для России эмоциональными доводами.
Увы, зря старалась. Когда подняли вопрос об антенне, уже по лицам присутствующих стало понятно: большинство из них мое письмо просто не читали. Председатель изложил суть вопроса. За исключением доброго секретаря и еще троих человек все проголосовали против.
Спустя неделю моя ненависть к «товарищам» – а другого чувства я испытывать не могла – понемногу стала утихать. Мы вспомнили, что российское телевидение можно принимать через Интернет. Купили приставку и необходимый абонемент. Не так комфортно, как было бы с антенной, но, в общем, сносно.
Потому я отступила от своего максимализма – не здороваться с соседями, ладно, пусть бессердечность останется на их совести. Но при этом подумала: в России, наверное, пошли бы навстречу страстным просьбам и доводам, сжалились бы. Чужая страна – чужие порядки. Законопослушность на первом месте.
Дальше – тишина
Дальше – это после нашего муниципального дома.
Мы переехали летом, которое было непривычно жарким, все окна распахнуты настежь. Но из помещений – ни звука! Неужели не ссорятся, не воспитывают детей, не отмечают праздники? Они, что – язык проглотили?
Нашими соседями по лестничной площадке оказались пожилые супруги. Стоило выглянуть солнцу, они тут же чинно усаживались на своем балконе и углублялись в чтение газет. Однако прочитанное между собой не обсуждали, а если говорили, то почти шепотом. При таких манерах я стала бояться даже пискнуть. Но почему? Что это за царство безмолвия?
Спросила Антона. «Здесь иной контингент, ответил он. – В основном, люди с более солидным достатком, чем наниматели, а, следовательно, повышенными требованиями к комфорту. Тишина – главное условие этого. Никто никому не мешает».
А вскоре произошло вот что. В гости пришла моя дочь, которая – по-западному – живет отдельно от нас. Наши встречи всегда были шумными – даже когда мы мирно беседовали. А в тот день мы и не думали ссориться, просто раскованно общались, забыв при этом закрыть окно. Наш бабский щебет нарушил звонок в дверь. Незнакомый мужчина представился соседом сверху. «Извините, что помешал, но я подумал: может быть, у вас что-то случилось?» Я успокоила его, что все в порядке. Его тон стал строгим. «Тогда нельзя ли потише?» Я робко пыталась возразить: «Время дневное…».
Ни слова не говоря, он повернулся и ушел. Мы с дочкой приложили палец к губам, и пошли в другую комнату: там окно выходит на улицу.
Это вам не Италия!
Через год после новоселья стали планировать отпуск. «А что, если снова к Нине в Италию? По обмену?» – предложил Антон.
Моя бывшая одноклассница уже многие годы живет в Риме, будучи замужем за итальянцем. Ему и пришла когда-то в голову замечательная идея: вы на месяц к нам, мы – к вам. Будет обеспечен и отпуск, и присмотр за квартирой… Так мы отдыхали четыре раза за последние пятнадцать лет, последний раз – три года назад. Вдруг снова отчаянно захотелось в Италию… Я тут же связалась с Ниной, и после нескольких дней интенсивного обмена электронными письмами и телефонными звонками все было решено. А спустя два месяца мы уже принимали гостей и сами готовились к отъезду.
Дав друзьям несложные разъяснения по поводу бытовых мелочей, предупредив, конечно, что они должны вести себя тише воды и ниже травы, я подумала, что надо бы представить их соседям. Тем более что приехали они не одни, а со своим любимцем, спаниелем Диско. В ответ услышали стандартное: «О,кей», и пожелания хорошего отдыха.
Получив от Нины и Лоренцо их пакет наставлений и ключ от дома, мы отправились навстречу знаменитым музеям, соборам и античным амфитеатрам. Однако отпуск оказался не таким безоблачным, как ожидалось. Не прошло и недели, как позвонила Нина. Очень взволнованная. Сказала, что возник конфликт с другими жильцами. Но конкретно объяснить ничего не могла и попросила перезвонить председателю Союза.
После вежливого приветствия и непременного вопроса: «Как дела?», тот высказал упрек: «Вы сдали квартиру в аренду, не заручившись согласием правления. А ваши арендаторы еще и собаку привезли! Разве не знаете Устава?».
Я даже растерялась: «Какая аренда? Это наши друзья, мы просто обменялись жильем на время отпуска. Соседи об этом знают. Что касается собаки, то положение о домашних животных мне известно. Но ведь оно чисто формальное, у многих собственников нашего дома есть и собаки, и кошки. Неужели Диско так расшумелся?».
Тон моего собеседника стал мягче: «Тогда ладно. Дело в том, что чужой человек в доме – всегда проблема. Я сам в прошлом во время длительной командировки сдал квартиру на полгода, а мой съемщик устроил в ней оранжерею по выращиванию конопли… У вашей знакомой не такой хороший английский, чтобы мы могли объясниться. Конечно, раз друзья – пусть отдыхают. Но о том, кто живет в доме, правление все же должно знать. Это совет на будущее».
Видимо, в Голландии более строго относятся к порядку в домах, здесь иные правила общежития, чем в раскованной Италии. Не подумала… Но отдых наших друзей был уже испорчен. Моя подруга женщина ранимая, потеряла ощущение уверенности и безопасности. Она теперь хотела только одного – вернуться домой. Лоренцо с трудом уговорил ее остаться. В тот злосчастный день он ушел на рыбалку, а то, конечно, легко объяснился бы с председателем. А Нина, не поняв председателя, решила, что из-за собаки их собираются выселять.
Оставшуюся часть отпуска она выгуливала Диско только засветло, либо на ночь глядя, чтобы никто не мог испугаться их тишайшего собакевича, который не только не лаял на людей, но даже не обращал внимания на кошек.
…А в результате я рассорилась со своей подругой.
Уж эти демократы
Не такая сладкая жизнь в голландском ТСЖ. Мне стало казаться, будто я попала в маленькое тоталитарное государство. Не лучше ли было остаться в не столь комфортной муниципальной квартире, зато в доме с более свободными нравами?
Видя мое настроение, спокойный и рассудительный Антон пытался меня урезонить: «А ты не права. Сама ведь злилась, что соседи громко включают музыку, на лестнице грязно, и никому до этого нет дела. Здесь просто люди более ответственно относятся к правилам общежития».
Я не сдавалась: «При чем здесь шум? Их все раздражает. Но ведь мы живем не в барокамере. Это наша квартира!».
Антон возражал: «Все так. Но если у тебя радость – это не значит, что ее должны разделять остальные сто соседей. Твоя радость – твоя прайвеси. Почему другие должны участвовать в ней? У них может быть совсем невеселое настроение. К этому тоже надо относиться с пониманием».
Наверное, он вспомнил о моей встрече с дочкой. У мужа всегда был спокойный и аргументированный взгляд, который, в конце концов, я обычно принимала. Пожалуй, все дело в демократии, к которой я не привыкла.
Здесь ее понимают буквально. Если большинство против, меньшинство (в данном случае – я) должно подчиняться – какие бы благородные мотивы ни лежали в поведении этого меньшинства. Конечно, не очень уютно жить всегда с оглядкой на чужое мнение. Но ведь явные поведенческие потери при этом компенсируются гораздо более серьезными приобретениями: мирной жизнью в доме, хорошими отношениями с соседями. А кому этого недостаточно, пусть довольствуется прекрасным видом на Старый Рейн. Право же, это не последнее удовольствие в жизни.