23:30:44
11 апреля 2021 г.

О генеральных прожектах и потерянных крыльях

Путеводитель по МосквеПлощадь – это всегда распутье. Но Таганка оказалась даже «распутнее» прочих, предыдущих. На ней сошлись Земляной Вал с Большим Краснохолмским мостом, Верхняя и Нижняя Радищевские, Гончарные улица и проезд, улица Александра Солженицына (бывшая Большая Коммунистическая), Таганская, Марксистская, Воронцовская, Народная, Большие Каменщики…

Все это не только разные названия, но и разные времена, миры, где плотно соседствуют по-европейски холеные кафе и кондитерские и живописные заброшенные пустыри, продувные ветра эстакад и тесные проходные дворики с неожиданными перепадами высот… Вообще, всевозможные перепады для Таганки очень характерны.

Археологи в мертвой зоне

Возжелав пройтись по Таганской площади, мы в очередной раз забыли, что гулять по московским площадям удовольствие сомнительное. Взять хоть столь любимую мною Пушкинскую, по которой я в очередном приступе оптимистического склероза отправилась гулять под прошлый Новый год. Ну что ж, лишний раз пришлось убедиться, что от когда-то уютного перепутья кольца бульваров и «московского Бродвея» ни осталось ничего. Ни уютного квартала домишек между Большой Бронной и Тверским, ни дома Сытина, торжественно «уехавшего» к Настасьинскому переулку,– теперь на его месте высится очередная безликая коробка торгового павильона. Это все заслуги века XX, безжалостно расправлявшегося с прошлым. Но и XXI не отстает – сметает памятное. Перерыт, перекопан, забран в забор сквер с фонтаном у Макдональдса. К забору, огораживающую мертвую зону, намертво прилепилась табличка: «Идут археологические работы». Снесено здание «Московских новостей» – места, ассоциировавшегося с пост-перестроечной свободой. Вместо торговых рядов, привычных созерцателю московских улиц, рядовым стало зрелище верениц автобусов ОМОНа… Где мы? Кто мы?..

Что-то я увлеклась. А ведь всего лишь хотела сказать о неуюте и безликости все расширяемых московских площадей и тем самым оправдаться, что вместо задуманного круга по Таганской площади мы совершили марш-бросок по долинам и взгорьям таганских переулков – они тут на каждом шагу.

Это легко объясняется – местность расположена на холме. А Таганкой названа по Таганной слободе, где жили ремесленники, изготовлявшие таганы – треножники для походной кухни. Правда, мне милее другая версия: «таган» по-татарски – высокое место, а ведь все на Таганке напоминает об особенностях рельефа. В XVIII веке площадь делилась надвое: Верхняя Таганская и Нижняя Таганская. В 1918 году их попытались сделать Октябрьскими, но пришлось переименовывать обратно: «редкое имя» уже использовали для Калужской. Традиция «верха» и «низа» сохранилась – Верхняя и Нижняя Радищевские, Нижний Таганский тупик… В остальном же изменениям не было числа.

Полный апгрейд

«По плану реконструкции Москвы холм, на котором находится Таганская площадь, будет срезан, все отжившие свой век церкви и здания снесены, а по асфальту новых магистралей будут мчаться автобусы и троллейбусы…», писала «Вечерняя Москва» в 1940 году. Холм действительно срезали. Построили Большой Краснохолмский мост, соединяющий Таганскую площадь с Зацепским Валом. В 1950-м открыли метро «Таганская-кольцевая». В начале 1960-х годов под площадью проложили 600-метровый транспортный туннель, соорудили полукилометровую эстакаду. Ездить действительно стало легче, но жертвою этой легкости пали дома по нечетной стороне Земляного Вала и старинные торговые ряды на Таганке, проектировавшиеся Осипом Бове (теперь на этом месте сквер). Снесли церковь Воскресения на Таганке, квартал лавок и жилых домов на углу современных Таганской и Марксистской улиц, деливший Таганскую площадь надвое – Нижнюю и Верхнюю…Но, слава Богу, «все отжившие свой век церкви и здания» снести не успели. В этом мы можем убедиться, взглянув на Верхнюю Радищевскую улицу, где привычно высится храм Святителя Николая Чудотворца на Болвановке, прекрасно соседствуя с вполне современными таганскими театрами, а также многочисленными кафе и кондитерскими. Регулярные генеральные планы полного апгрейда каждый раз благополучно не реализовывались. Так, еще при Екатерине II «План Москвы, прожектированный по городу и предместьям» предполагал по обе стороны этой улицы также сделать площадь. Предусматривал тотальную реконструкцию Таганки Генплан 1935 года. В 1970-е был разработан проект реконструкции площади, по которому многоэтажные жилые дома должны были охватить ее полукругом. Однако все ограничилось постройкой на Марксистской улице нескольких многоэтажек.

Все, хватит о глобальных преобразованиях. Вернемся к частностям, из совокупности которых состоит наша жизнь. Короче, Таганские площади, формально объединившись, распались на еще большее множество никак не связанных между собой ни по виду, ни по духу частей. Мы, разумеется, выбираем самые старые и закоулочные.

В тупике

Итак, поворачиваем от «Таганской-кольцевой» налево, к Верхней Радищевской. Окидываем взглядом старинную церковь, бордовый фасад Театра на Таганке, увенчанный, как орденами, названиями спектаклей: «Мастер и Маргарита», «Добрый человек из Сезуана», «Живаго (доктор)», соблазнительные витрины кондитер-ских… Мы сюда еще вернемся. Пока же…

Полюбовавшись туристской зоной, мы свернули в Нижний Таганский тупик – и пропали. Хотя, казалось бы, каких глубин можно ожидать от тупика?

У служебного бока Театра на Таганке валялось что-то белое, перепончатое, размером с метр на два.

– Смотри, Лена: крылья!

– Да нет, это что-то другое…

– Не спорь! Это Икар потерял на взлете!

Минут пять две взрослые тетеньки, стоя у кирпичной стены, всерьез обсуждали, крылья перед ними или не крылья. Решили: пусть будут крылья, развернули приземлившуюся в живописной смятке афишу, где обнаружили человека в шляпе и в бочке, и двинулись дальше.

Дальше, у помойки – пока еще первой на нашем пути – на неожиданной дощатой двери среди кирпичей была обнаружена стрелочка: «Государственный культурный центр-музей В.С. Высоцкого». Мы послушно завернули в продолжение тупика. В его далях и вправду виднелся на стене Высоцкий с неизменной гитарой. Но сначала мы отвлеклись направо. Туда, где сквер типа пустырь подкатывал обрывом к заброшенного вида многоэтажной новостройке со срезанной стеной. Казалось, на всех девяти этажах сейчас появятся персонажи и заживут своей жизнью – начнется спектакль. Начала не дождались, отвлеклись на кружащих в излишней близости собак. Убедились в обоюдной безопасности. Тут нами и было замечено пляшущее дерево. Хотя нет, его поза, скорее, напоминала элемент утренней гимнастики: «руки вверх, наклон вле-е-ево…». И тут же, в двух шагах, обнаружили несколько вполне еще живых стволов, завалившихся вправо без всякой гимнастики. Вообще, кусок этого пространства из цивилизации выпадал: обрыв к стройке, валяющиеся решетки, доски, хаотичное переплетение ветвей… Дальше. Идем дальше.

Дом № 3 – Дом Высоцкого на Таганке. Он здесь не жил и не работал (работал, как известно, неподалеку – в театре), но, как по-считали энтузиасты-организаторы, запечатлел «портрет» здания:

Всеми окнами
Обратясь в овраг,
А воротами –
На проезжий тракт.

О портретном сходстве можно было бы поспорить, но зачем? Музей существует, и слава Богу. Кстати, о герое. Из Пушкина сделали «наше все», из Высоцкого – Пушкина. Зачем, зачем, его, такого неправильного, резкого, хрипящего, было запихивать в классики? Ставить ужасные памятники. Упоминать с придыханием. Чтить всей толпой, всем народом. С искусством вообще надо говорить один на один, а так… Классиков ненавидят дети и с тоской переносят взрослые. Простите, Владимир Семенович, я сейчас о вас промолчу.

Заповедная, мусорная

Кстати, о прожектах. Здесь, среди обрывов и пустырей, хотели воплотить еще один. Проект немецкого архитектора Юргена Вилена предусматривал «строительство целого театрального городка из стекла и бетона», который объединит «не только театры (Любимова и Губенко), но и расположенный неподалеку Музей В.С. Высоцкого». Новую сцену театра предполагалось возвести за существующими театральными зданиями, во дворах вдоль Нижнего Таганского тупика, а в самом тупике устроить первый в столице театральный бульвар. Планы были гигантские. Восьмиэтажная стеклянная призма театрального здания с «золотистым коконом» в центре. На всю высоту сооружения со стороны улицы малиновый занавес (под цвет стен). Заказчиком и девелопером строительства должна была выступить Rose group, известная застройкой Остоженки. Так что «объем сцены будет дополнен тремя многофункциональными корпусами» – будущими офисами или элитным жильем. Такой вот театр с нагрузкой…

Оглядываемся. По дощатой лестнице в три марша привычно снуют местные жители. Действительно, как еще в нашей горной стране попадешь в соседний переулок? За клубом «Высоцкий», находящимся в торце музея, обнаруживается очередная заповедная мусорная зона: с обрывом, хаотично наваленными обрезками резиновых труб и обломками бетонных плит, заботливо прикрытыми обрывками нежно колышущейся под ветром зеленой сетки. Вот тебе и театральный бульвар, и золотой кокон с малиновым занавесом.

Таганские YAMAKASI

Двор налево вел вверх, к церкви и пряникам, мы взошли и еще раз посетили цивилизацию. Обогнули красивые пабы-Джоны и кафе Жан-Жаки. Постояли под мастерски вписанным рукой декоратора в театральную стену золотым деревом и свернули в бесцветные пространства Земляного Вала. А проще говоря, завернули за угол Театра на Таганке. Шли, все еще держась красного кирпича, взирая из-под его защиты на тоннели и эстакады. За углом театра обнаружился дворик с надписью «Малая сцена». На парапете сидела молодая компания. Время от времени кто-то вставал неторопливо, делал сальто… Молодые актеры? Не выдержали, подошли. Оказались вовсе не актеры, а трейсеры – те, кто занимается паркуром.

Что такое паркур? «Да обычное хулиганство!» – скажет, глядя на скачущих по крышам и перемахивающих через заборы подростков, прохожий. Так думали и жители маленького городка под Парижем, глядя на прочесывающих Лисс вдоль и поперек мальчишек – Дэвида Белля и Себастьяна Фука. И только когда их команда YAMAKASI (от заирского – «мужчина, сильный телом и духом») снялась в одноименном фильме Люка Бессона, а затем в его же «13-м районе», о паркуре (от франц. parcours – «полоса препятствий») узнал мир.

«Нет преград – есть только препятствия, которые надо преодолеть», – считают эти городские маугли. Понятие о хороших районах у них свое, урбанистическое: чем больше бетона, труб, стен, тем лучше! Где же еще учиться «свободному перемещению в условиях городских джунглей»?

Мы уже успели познакомиться и разговориться. Выяснить, что они свою команду называют We can fly (англ: мы умеем летать), что большинство из них – студенты…

– Смотрите, сейчас человек с крыши полезет! – говорит Женя, и все мы резко поворачиваемся. На фоне неба, на высоте примерно седьмого этажа виднеется маленькая фигура. Вот она перемещается на кажущуюся в перспективе ниточкой пожарную лестницу и начинает неторопливый спуск. Лена нацеливает объектив…

– Снимайте тихо, а то милиция прибежит!?– предупреждает Женя. Уж не знаю, в издавании каких охов и ахов он нас подозревал. Но вот альпинист расстается с закончившейся достаточно высоко над землей лестницей, некоторое время спускается еще, держась за кирпичные выступы, затем прыжок – вуаля! Ни оркестра, ни цветов, спустился и спустился.

– А забрался-то ты туда как? – интересуюсь у Саши. – Как в театр-то впустили?

– А зачем в театр? – пожимает плечами он: – Обычно, по стеночке…

Поднимаем глаза на стеночку. Наш мысленный диалог о том, что мы бы умерли на месте, наблюдая, как наши сыновья проделывают что-то подобное, остался не озвучен. И это правильно. Брать очередную высоту, видимо, на Таганке считается вполне естественным.

Играем Шекспира

И все-таки, все-таки нельзя вот так повернуться спиной, уйти и не сказать ни слова о театре, вокруг которого мы сегодня все ходим и ходим. Там тоже умели летать. Были высоты. Обрывы. А уж перепады… Возможно, тон последующей жизни задало первоначальное название: в 1912 году здесь, на месте мучных рядов, для купчихи Платовой был построен электротеатр «Вулкан». Театры же здесь стали поселяться со времени революции, сменяя друг друга, пока в 1964 году не пришел сюда со своим выпуском Щукинского училища Юрий Любимов. Его «Добрый человек из Сезуана» взорвал театральную Москву. Молодые, талантливые, ни на кого не похожие, с холстиной вместо бархатного занавеса, с рычанием Высоцкого вместо хорошо поставленных классических актерских голосов… В Театр на Таганке прорывались правдами и неправдами, лезли по обледенелой крыше через бутафорский цех, штурмовали окна. Каждый спектакль был событием. И жизнь внутри и вокруг театра была по-шекспировски надрывна и красива. Народ зачарованно следил, как «вдоль обрыва по-над пропастью, по самому краю» идет по жизни Высоцкий. «Когда он умер, народ стоял с часу ночи в очереди, которая растянулась до Кремля. Люди держали магнитофоны, из которых рвался наружу Володин голос…», вспоминал бессменный директор Театра на Таганке Николай Дупак. Шел 1980 год.

Юрия Любимова называли королем Лиром нашей театральной истории. «Вся история Таганки со дня ее открытия до распада на два театра была выдержана Любимовым в духе публичного действа. Он окружил свой театр достойной свитой. Он открыто провоцировал власть, режиссировал скандалы и собственную опалу… «дети», рискуя всем, встречаются с «отцом» за границей; они просят его оставить чужбину, вернуться домой; король прощает обиды и возвращается»… В этом не слишком доброжелательном мнении, высказанном на страницах «Энциклопедии советского кино», целая жизнь. В начале 80-х запрещают к показу спектакли, и в 1984 году Любимова лишают гражданства. Имя его вычеркивают отовсюду и упоминание запрещают. Пять долгих лет труппа ждет своего кумира как верная Пенелопа. Под колесо ее любви попадает ни в чем не повинный Анатолий Эфрос, пришедший на место Любимова. Его не принимают, его бойкотируют, ему строят козни. Накал страстей столь велик, что сердце Эфроса не выдерживает, последняя его премьера датирована 1986 годом. В 1988 году состоялось триумфальное возвращение Любимова. А через пять лет, после долгого и тоскливого раскола и развода театр окончательно распадается на два: любимовский Театр на Таганке и возглавленное бывшим министром культуры Николаем Губенко «Содружество актеров Таганки». С тех пор они тихо сосуществуют бок о бок, а если и случаются тут какие недоразумения, то явно уже не шекспировского накала.

…Мы вышли на просторы Земляного Вала, и тротуар впереди пунктуально следовал перепадам высот, и бетонные ограждения посередине, и ветер… Мы стояли на безликом переходе и смотрели вниз. Из туннеля выезжали, и выезжали, и выезжали машины. Их было очень много, этих огней, в умытых осенним дождем серо-голубых сумерках. Они выплывали из темноты и стелились огненной рекой до горизонта. И хотя это сулило пробку, было чертовски красиво.

Мария Кронгауз

Похожие записи
Квартирное облако
Аналитика Аренда Градплан Дачная жизнь Дети Домашняя экономика Доступное жильё Доходные дома Загородная недвижимость Зарубежная недвижимость Интервью Исторические заметки Конфликты Купля-продажа Махинации Метры в сети Мой двор Молодая семья Моссоцгарантия Налоги Наследство Новости округов Новостройки Обустройство Одно окно Оплата Оценка Паспортизация Переселение Подмосковье Приватизация Прогнозы Реконструкция Рента Риелторы Сад Строительство Субсидии Транспорт Управление Цены Экология Электроэнергия Юмор Юрконсультация