У разбитого корыта легко оказаться с нашим менталитетом
Годы жизни в социалистическом лагере отучили россиян относиться к своему жилью как к своей собственности, своему капиталу, который следует беречь, чтобы он не обесценился и чтобы его не потерять. А что беспокоиться о том, что тебе не принадлежит? Пусть государство о нем и печется.Словно проходной двор
Доходило порой до абсурда. Автор этих строк работала в то время в краевой молодежной газете. В редакцию пришло письмо от многодетной матери с жалобой на то, что ее семья живет в невыносимых условиях. Штукатурка, мол, с потолка сыпется, а под одним из окон вообще дыра на улицу, ветер гуляет, приходится затыкать ее тряпками. А директор совхоза при этом – подлый человек – не хочет дать семье новую квартиру, хотя студенты за лето целую новую улицу выстроили.
Приехав на место, сначала решила, что ошиблась адресом, потому что двухквартирный деревянный дом с просторной верандой, где жила многодетная семья, был тоже новым, построенным не больше трех лет назад. Но ошибки не было.
– Вот, посмотрите, – с возмущением говорила хозяйка. – Разве тут можно жить с детьми?
Обшарпанные стены и потолок требовали элементарной побелки. А небольшую щель под подоконником по силам законопатить и заделать цементом даже не специалисту. Однако мое мнение на сей счет вызвало только очередную гневную тираду. Угваздав одну квартиру, людям захотелось переехать в новую.
Времена нынче совсем другие, а психология у многих осталась прежняя. Не ко всем еще пришло понимание того, что жилье для большинства из нас – это главный капитал, доставшийся от социализма. И что, бездумно растранжирив его, можно просто остаться у разбитого корыта, как это случилось с москвичкой Маргаритой Николаевной.
«В 45 – баба ягодка опять»?
Это по молодости кажется, что после сорока лет жизни нет. А Маргарита Николаевна только в бальзаковском возрасте и ощутила себя по-настоящему женщиной. Замуж она вышла рано, разошлась с мужем, когда сын был еще маленький.
Поднимать ребенка одной было очень трудно. Чтобы не остаться без копейки, хваталась за любые подработки. Это очень выручало: когда на основной работе задерживали зарплату и казалось, что завтра уже нечем будет накормить ребенка, вдруг звонили из какой-нибудь фирмы, где она подрабатывала, и приглашали получить деньги. На личную жизнь времени практически не оставалось, ну разве что на короткие, необременительные романы.
И только теперь, когда сын вырос, окончил институт, женился и стал жить отдельно (бабушка невестки перебралась к ее родителям, а молодым отдала свою квартиру), она вдруг ощутила невероятную свободу. Нерастраченные силы любви требовали выхода. Однажды незамужняя подруга уговорила Маргариту Николаевну сходить на вечер «Для тех, кому за…». И надо же было так случиться, что там она познакомилась со своим земляком. Анатолий Петрович – так звали нового знакомого – так же, как и она, был родом из Калуги.
Нашлись какие-то общие воспоминания, это помогло непринужденному разговору. Ушла неловкость, какая обычно бывает, когда немолодые люди приходят куда-то с целью познакомиться и, может быть, найти себе спутника жизни. Анатолий Петрович предложил встретиться еще в ближайшее воскресенье. Как молодые, они гуляли в парке, ели мороженое и разговаривали, разговаривали, разговаривали. Маргарита Николаевна уже прикидывала про себя, что мужчина вроде непьющий, серьезный, а уж как с ней обходителен… Грех было упускать возможное счастье.
На следующие выходные она пригласила Анатолия Петровича в гости к себе домой. Он пришел с тортом в одной руке и с роскошным букетом цветов – в другой. Жених женихом. После откровенного разговора они решили, что нет резона им ходить вокруг да около, и Анатолий Петрович, который до этого снимал комнату, остался жить у Маргариты Николаевны. Сын немного обиделся, что она приняла такое решение без его ведома, с Анатолием Петровичем был неизменно вежлив, но мужской дружбы между ними, как об этом размечталась было Маргарита Николаевна, увы, не получилось. Матери сын как-то признался, что чувствует в поведении ее избранника какую-то фальшь. Не приглянулся он и ее лучшей подруге.
Маргарите Николаевне прислушаться бы к своим самым близким людям, но она как ослепла – видела в своем Толечке только хорошее. И даже когда он стал ее уговаривать переехать на родину в Калугу, долго раздумывать не стала. Продала квартиру, уволилась с работы и поехала, как ей казалось, к новой, счастливой жизни. На месте Анатолий все взял в свои руки – нашел отличную двухкомнатную квартиру, сам оформлял все документы по купле-продаже. Маргарита Николаевна только радовалась, что наконец-то ей есть на кого положиться и почувствовать себя слабой женщиной.
Обмен с обманом
Даже после покупки квартиры в Калуге еще оставались деньги, вырученные за московскую квартиру. Часть их вложили в отличный ремонт, а часть оставалась на то время, пока они оба пропишутся и устроятся на работу. Но сначала Маргарита Николаевна хотела навестить двоюродную сестру в дальней деревне. В детстве они были очень дружны, но уже давно не виделись. У сестры она гостила целую неделю, а когда вернулась, то у их с Анатолием квартиры были уже другие хозяева, а взамен ее благоверный купил однокомнатную обшарпанную хрущевку.
– А зачем нам с тобой хоромы? – заявил он изумленной таким поворотом судьбы Маргарите Николаевне. – Нам и этой квартиры хватит.
Разницу в стоимости квартир он и не собирался ей возвращать. Не торопился и устраиваться на работу. Говорил, что и так, мол, поживем, пока деньги есть, а потом буду на самогоне зарабатывать. Вот тут-то он и раскрылся перед Маргаритой Николаевной во всей красе. Выяснилось, что своей квартиры у Анатолия никогда не было – всегда находились женщины, у которых можно пожить. В прежние годы он сильно пил, потом закодировался, но вместо этого стал курить «травку» – чтобы стресс снимать, как он сам объясняет.
Обманувшаяся в лучших чувствах женщина растерялась, не зная, что же теперь делать. Возвращаться в Москву было некуда. Жизнь с Анатолием Петровичем становилась все более невыносимой. Оформив квартиру на себя, он чувствовал себя ее хозяином и очень сильно переменился по отношению к Маргарите Николаевне. А уж когда у нее закончился запас денег, то и вовсе распоясался. Когда дело дошло до рукоприкладства, она решила, что дальше так жить нельзя, и, собрав из своих вещей самое необходимое, вернулась в Москву.
Москва слезам не верит
С вокзала, как на автопилоте, поехала к дому, где была раньше ее квартира. На полпути спохватилась, пересела на другую ветку, решила сначала наведаться к подруге. Та ее приютила, но предупредила, что на время, потому как племянница собирается учиться в Москве, а жить, конечно, будет у тетки – не в общежитие же ей идти, там такому научат…
К счастью, Маргариту Николаевну приняли на работу на прежнее место. Устроившись, она принялась через коллег и знакомых искать, у кого можно было бы недорого снимать комнату. Съездить к сыну с невесткой все не решалась – представляла, как они будут ее укорять. А уж родители невестки точно будут в гневе. В разговорах с подругой она пыталась сама перед собой оправдаться – ну, что же, мол, разве я не имела права использовать свой шанс устроить личную жизнь?
– Устроила! – сердилась подруга. – И сама осталась с носом, и сына наследства лишила. Другие стараются жилье своим детям и внукам оставить, а ты чужому дяде «подарила» свою квартиру. Предупреждали же тебя, чтобы не была такой доверчивой. Ты же его знала без году неделю. Нет, ты не стала меня со своим сыном слушать. У тебя всего-то и было богатства, что эта квартира. Теперь осталась без ничего.
В конце концов Маргарите Николаевне удалось снять комнатушку в коммуналке с соседями – алкоголиками и дебоширами. Сейчас она экономит буквально на всем, чтобы скопить денег на свою собственную комнату где-нибудь в Подмосковье – на квартиру ей уже не заработать никогда. С сыном и невесткой отношения прохладные.
Маргарита Николаевна многим рассказывает историю того, как она потеряла квартиру. Подспудно она надеется на сочувствие или хотя бы на понимание. И удивляется, что сочувствующих-то не находится. Все «почему-то» считают, что к своему жилью нельзя относиться так безответственно. Тем более что другого уже никто не даст – кончился социализм.