Семейная комната милиции
Трудная и кропотливая работа с проблемными детьми, помощь им и их родителям – в этом смысл работы милицейской службы по делам несовершеннолетних, отметившей недавно свое 75-летие. Один из округов Москвы, где такая работа идет наиболее успешно, – Северо-Западный. Мы беседуем с начальником подразделения по делам несовершеннолетних окружного УВД подполковником милиции Ольгой Данилиной.
Спецназ уходит в рейд
– Традиционными местами скопления беспризорников всегда были вокзалы, рынки, подвалы, чердаки. Но теперь их там не сыщешь. Получается, что уличной беспризорности больше нет? Или проблема как-то замаскировалась?
– Действительно, в городе уже не встретишь грязных, оборванных, голодных ребятишек. Государство с этим справилось. Но безнадзорность, к сожалению, осталась.
– В чем разница?
– Безнадзорный ребенок – тот, что оказался во временной кризисной ситуации, без попечения взрослых. Он кандидат в социальные сироты. Будем реалистами: от этого явления не избавиться никогда. Задача – свести его к минимуму. Для этого в округе и создана разветвленная система профилактики, объединяющая правоохранительные, образовательные, социальные, медицинские и другие органы. Надолго безнадзорным ребенок не остается, в беде его не бросают.
– Не слишком ли много организаций занимается неблагополучными детьми? Как говорится, у семи нянек…
– Все дело в том, как организовать работу. Важно, чтобы не размывалась ответственность за нее. Да, у каждой организации свои заботы. Если ребенок долго не ходит в школу – за это отвечают в том числе и педагоги. Не сделал во время прививку – медики. И так далее. Но в нашем округе дело поставлено так: если какое-то ведомство сталкивается с фактом семейного неблагополучия, оно немедленно извещает об этом все смежные организации. И они сообща оперативно влияют на ситуацию. Цепочка такого взаимодействия с каждым годом совершенствуется. Координатор здесь – комиссия по делам несовершеннолетних, и основная нагрузка ложится именно на плечи сотрудников милиции. Мы первыми выезжаем в семью, проверяем тревожную информацию. Вот был случай: мать неожиданно скончалась, отец с горя запил, ребенок остался сам по себе. Его без промедления взяли под опеку и школа, и поликлиника, и муниципалитет, кризиса удалось избежать.
– Но раньше всех узнают о таком кризисе близкие, соседи, а они обычно молчат.
– Не совсем так. У нас в информации недостатка нет, о происходящем узнаем прежде всего от жителей. Звонят, приходят сами: вид страдающего ребенка мало кого оставляет равнодушным. Может, это в некоторой степени зависит и от специфики округа. У нас большой жилой сектор, здесь люди хорошо знают друг друга. А может, и поверили в действенность наших служб. Звонок в милицию – скандал, пьяная драка в семье, а там ребенок – и уже через короткое время на месте наши инспекторы, сотрудники муниципалитета, социальные работники.
У нас есть правило проводить еженедельные рейды по округу. В состав такого патруля входят представители заинтересованных учреждений и организаций, в последнее время к ним прибавились наркологи. Участники рейдов проверяют неблагополучные семьи, приглядываются к детям во дворах. Многие ребятишки им знакомы, и если у ребенка что-то не так, без внимания это не останется. С января этого года у нас на примете более 260 семей, где дети подвергаются риску.
Статья для мамы
– Выявили такую семью, и что дальше?
– Прежде всего неблагополучная семья, где есть дети, ставится на учет в районном подразделении по делам несовершеннолетних. Когда-то оно называлось детской комнатой милиции. При этом семья автоматически учитывается комиссией по делам несовершеннолетних, которая имеется в муниципалитете каждого района. Обе службы работают в тесном контакте.
– Как выглядит эта работа?
– Вот, например, такой случай. Звонок из детской больницы: поступила девочка десяти лет с травмой головы. По ее словам, избила родная мать. Отца в семье нет. Выехали наши работники, было возбуждено уголовное дело по статье 156 УК РФ, предусматривающей ответственность за жестокое обращение с ребенком. Эта женщина уже была у нас на учете. Направляли на лечение от алкогольной зависимости, но каждый раз срывалась. По факту избиения суд назначил наказание в виде одного года исправительных работ по месту жительства. Подобрали работу – убирать двор. Но строптивая, да и не всегда адекватная женщина отказалась брать в руки метлу. И тогда последовало более жесткое наказание: она на два года лишена свободы.
– А ребенок?
– Мать лишили родительских прав, и девочка стала сиротой – других родственников у нее нет. Направили в приют.
– Часто ли в округе у недостойных родителей отнимают детей?
– За эти полгода на рассмотрение суда направлено 67 дел, отобрано 17 детей. Печальная, конечно, статистика, но число отобранных детей с каждым годом снижается.
Не имея родного угла
– Ольга Владимировна, выступая в Общественной палате, вы говорили о специфике работы с детьми. В чем она?
– В милиции работают детские психологи, в основном, кстати, женщины, – собственный опыт бесценен. У многих два образования: юридическое и высшее педагогическое. Это необходимо еще и потому, например, что сложно налаживать взаимоотношения с детьми, оставшимися без родителей. Как бы ни были родители жестоки, как бы ни вели себя, для детей они остаются высшим авторитетом. Даже страдая в семье, дети всегда на стороне родителей, все им прощают, это надо хорошо понимать и учитывать.
– Но как объяснить ребенку, почему он оказался в приюте или интернате?
– Родители заболели, им сейчас плохо, надо им помочь. Вылечатся и обязательно заберут тебя. А ты пока поживи с другими ребятами. Но сложнее обстоит дело при временной изоляции перед помещением в приют. Намерения вроде бы благие: мало ли какие болезни могут быть у малыша или подростка, а в приюте – здоровые дети, значит, нужна проверка, профилактика. И вот ребенка помещают в больницу, а там закрытый бокс, где он находится в изоляции до тех пор, пока не пройдет все проверки. Мало того, что лишили родителей, – не ходишь в школу, не играешь с другими детьми… Ребенок оказывается в непосильной для него стрессовой ситуации. Теряется, негативно настраивается против окружающих. И никому не верит.
– Но как быть, если профилактика необходима?
– Да, направлять детей на обследование в учреждения здравоохранения перед помещением в реабилитационные центры обязывает постановление правительства Москвы. Определены три такие больницы – Морозовская, 21-я городская и наша, Тушинская. Хочу подчеркнуть, что это очень хорошие, отлично оборудованные детские больницы, с квалифицированным персоналом. Но у детей свое мировосприятие. То, что для взрослых благо, им часто кажется наказанием. Уверяю вас, в том же приюте или интернате достаточно санпропускника, где ребенок – возможно, даже с другими детьми – находился бы под присмотром врачей. Выводы, которые они делают, вполне компетентны и достаточны. А ребенок не лишается привычной ему детской среды, может даже не пропускать школьные уроки.
Вот еще был случай
– Но ребенку все же нужна семья. А родители или отказываются от него, или им не доверяют воспитание. Вы видите выход?
– Надо равно заботиться как о ребенке, так и о его семье. На каждую неблагополучную семью разрабатывается специальный паспорт с указанием вида необходимой помощи. Устроить родителей на работу, подлечить у нарколога, привезти продукты, вещи, сделать в доме ремонт…
– И помогает?
– Расскажу конкретный случай. Папа, мама, три девочки мал-мала меньше. Оба родителя не работают, и, что называется, не просыхают. Живут за счет сдачи одной комнаты и детских пособий. До самих детей им дела нет. У нас не было другого выхода, кроме как забрать девочек из семьи. Самую маленькую отправили в дом ребенка, других в приют. Родители довольно быстро опомнились, прибежали в милицию, в муниципалитет, просили вернуть детей. Чтобы спасти семью, маме предложили поработать в том же доме ребенка санитаркой, папу устроили разнорабочим в соседнюю школу. Старших детей определили в детский садик. Поставили условие: будем помогать – но перестаньте пить. Что сказать? Мама, которая каждый день видит свою малышку, а вечером забирает домой старших, счастлива. В школе рады папе, у него оказались золотые руки. Семью удалось сохранить.
– Много ли таких примеров?
– В 80% выявленных неблагополучных семей дети остались жить с родителями, не стали сиротами при живых папе и маме. Мы считаем, что это неплохой результат.
О нашем собеседнике
Ольга Владимировна Данилина закончила юридический институт, в милиции с 1994 года. Работой с несовершеннолетними занимается с 1998 года. В 2009 году возглавила подразделение в УВД СЗАО. Подполковник милиции.