Там чудеса, там тигры бродят
Посещение зоопарка – одно из самых интересных развлечений в любом возрасте. Часто сюда приходит и художник-анималист Ирина Маковеева. Не только для отдохновения души. В результате ее посещений звериного царства на свет появляются чудесные зарисовки.
Улитка не спеша квартиру перешла
– Ирина, ваши модели – не профессиональные натурщики, усидчивостью не отличаются, а если и отдыхают, то не в самых выгодных для художника позах. Тигры же на этих рисунках так хороши, будто знают, что их рисуют и хотят выглядеть наилучшим образом…
– Помогает длительное наблюдение, стараешься увидеть силуэт, окрас, характер, фактуру.
– Такая любовь к животным из детства?
– Да нет. В семье, где трое детей, родителям было не до домашних животных.
– А дочка, пока росла, просила зверушек?
– Конечно, но я обошлась улитками.
– ?!
– Они неплохо чувствуют себя в домашних условиях. Сначала у нас были ампулярии, такие рыженькие, немного больше грецкого ореха. Они даже отложили икру, но нужен был дополнительный подогрев, а мы этого не знали, и икра погибла. Потом нам подарили двух африканских улиток – эти были побольше, они вырастают до шестнадцати сантиметров. Нравилось за ними наблюдать – это как замедленное кино. Да и ребенок был доволен.
Гусь лапчатый
– Как же получилось, что стали анималистом?
– В институте был очень хороший педагог Михаил Максимович Кукунов, замечательный художник-анималист. Он приучил нас раз в неделю приходить в зоопарк и рисовать.
– И кто стал первым объектом?
– Михаил Максимович сначала всех вел к водоплавающим.
– Но для начинающегео художника птица – натура не из легких. Оперение, пух…
– Зато мало конечностей. А тельце может нарисовать каждый…
– Ну, уж и каждый!
– Во всяком случае, это не так сложно, а вот правильно приставить лапки – задача не многим новичкам по силам. И если научился, можно считать, что состоялся как анималист.
– А приходилось рисовать экзотических? В Африке, например, бывали?
– Нет, но собираюсь. Друзья недавно вернулись из Серенгети, это Танзания, делились впечатлениями. Меня однажды пригласили с персональной выставкой на Мальту. Вот, думала, порисую там что-то необычное. Что вы! Там даже собак нет! Одни кошки, да и тех мало.
Вообще-то стараюсь следовать завету учителя: пока российских зверей не перерисуешь – экзотикой не увлекайся.
– И многих уже нарисовали?
– Да, но и немало осталось. Кстати, о тиграх, с которых начали разговор. В 2001 году при содействии Британского посольства был создан благотворительный фонд «Амур» по спасению амурских тигров и дальневосточных леопардов. Я много с ним сотрудничала.
– А что может сделать художник?
– Организовывали экспозиции, проводили «Дни амурских тигров», массу других мероприятий. Приезжал из Великобритании принц Майкл Кентский, принимал участие в работе фонда, помогал средствами. «Амур» устраивал выставки-продажи моих картин в Лондоне и Москве… Короче, к вашему вопросу: задача художника, прежде всего, привлечь внимание к проблеме.
Ведь из-за деятельности человека ареал обитания этих ценных животных постоянно сокращается, а еще пожары. К 2001 году осталось двести тигров, с леопардами вообще катастрофа – всего двадцать особей! В результате работы фонда популяция тех и других уже увеличилась вдвое.
Борзые с русским характером
– А каких еще животных любите рисовать?
– Охотничьих собак, особенно борзых. У них русский характер – долго лежат, потом быстро бегут.
– Да, собаки у вас великолепны – так мчатся, что, кажется, вот-вот слетят с бумаги. Приходилось наблюдать их воочию?
– И не раз. Приглашают охотничьи хозяйства.
– Ездите на охоту?
– Нет, охота – дело довольно специфическое. Собак и без охоты часто вывозят на природу. Здесь и наблюдаю их игры и беготню. Такс тоже люблю рисовать, хотя «конструкция» у них совсем другая, но характер такой же.
– Собаки у вас получаются разные: вот улыбается мягкий, как игрушка, скотчтерьер, а вот рядом насторожились строгие, как преподаватели, доги…
– Собачьих пород, кажется, триста, и половину я точно уже рисовала.
С глухаркой-мамой шутки плохи
– Ирина, расскажите, в каких интересных местах бывали?
– Вспоминается Кандалакшский заповедник на Белом море. Там я познакомилась с необыкновенным человеком, орнитологом Виталием Витальевичем Бианки – сыном знаменитого писателя. Он проводил научную работу в этом хозяйстве, где сохраняются, наблюдаются различные виды северных птиц, в частности, гаги, известные поставщики лучшего в мире пуха. Заповедник представляет собой несколько островов, на одном из них, на биостанции, я жила и рисовала (в основном, на берегу), все 24 часа в сутки, поскольку стояли белые ночи. Птиц было много – чайки, кулики-сороки…
– Никогда о таких не слышала…
– Они белобоки и похожи на сорок, очень красивые.
Местные специалисты предупредили, чтобы я была осторожна: на острове высокие приливы. С перепадом в пять метров. Как-то раз биологи даже бежали от приливных волн, море опережало их, и выбирались люди уже по пояс в воде.
Однажды решила прогуляться в глубь острова – порисовать пейзажи. Троп там нет, вместо них – деревянные настилы. Вдруг окружающая тишина взорвалась каким-то шумом, треском, хлопаньем – на меня из чащи неслась большая птица. Я даже не сразу поняла, что это глухарка и что я потревожила ее выводок. Мамаша распушилась и устрашающе затрещала крыльями. Я просто замерла от страха, она – тоже. Наступила тишина. Только, казалось, слышалось негромкое шушуканье, совсем, как у писателя Виталия Бианки: – «Вы здесь?» – «Здесь, здесь.» – «Не высовывайтесь, она еще не ушла.». Я тихо удалилась.
И красавец печатный станок
– Офорт – по французски eau forte – означает «крепкая вода», то есть кислота. Но использование кислоты в семье, где есть дети, опасно.
– Кислоте не доверяю: где-то лучше протравит, где-то хуже. Предпочитаю технику «сухая игла», процарапываю рисунок на металле – цинке, меди, латуни. Оттиск отличается красивым, сочным, бархатистым штрихом. Этой техникой увлеклась давно – на гонорар с одной из первых выставок, когда Дарвиновский музей впервые купил часть моих работ, приобрела печатный станок. Вот он стоит, красавец, и служит мне уже двадцать лет.
Построил сам?
– Ирина, вы живете в городе Химки. И родились здесь?
– Я –архангелогородка, третий ребенок в семье. Родители – поморы – познакомились в Архангельской лесотехнической академии, поженились еще студентами. Когда мне было два года, отца пригласили работать в Химки, где создавался НИИ лесной промышленности. Специалистов приехало много – из Ленинграда, Вологды. Жилья отчаянно не хватало. Нам предоставили комнату, в которой жили вшестером: родители, трое детей и няня – шестнадцатилетняя девушка из северной деревни, наша дальняя родственница.
Шли первые «хрущевские» годы, пресловутый квартирный вопрос стоял очень остро. Было решено возводить дома для молодых специалистов. Гастарбайтеров тогда не было, рабочих-строителей не хватало, и специалистам высшего звена, которые хотели получить жилплощадь и имели на это право, предложили трудиться на стройке после основной работы. Отец согласился одним из первых.
Это давало право получить квартиру в первую очередь. Отец и присмотрел эту трехкомнатную, 52-метровую, с окнами на три стороны света, с двумя балконами – во двор и на Ленинградское шоссе.
Квартира по тем временам считалась шикарной, и хотя времена были уже «хрущевские», потолки еще оставались «сталинскими» – более трех метров.
Сама и ремонтируй!
– Где-то в середине восьмидесятых объявили, что в доме скоро начнется капитальный ремонт, которого очень ждали. Но грянула перестройка, все изменилось, и ремонт я решила делать сама, не то, чтобы своими силами, скорее – своими средствами. Правда, и того, и другого ушло немало.
Начала с потолков. Перегруженное Ленинградское шоссе создает вибрацию, и потолки уже на третий год после ремонта ползут трещинами. Сделала подвесные – из гипсокартона, трещин теперь не видно.
Потом пришла очередь пола. Первоначальный, дощатый был так хорошо сработан, плотно пригнан, что строители, которые клали паркет, сказали, что его даже не нужно выравнивать.
– Может, им просто не хотелось утруждаться?
– Нет, паркет уже пять лет хорошо служит – не расходится и не растрескивается. Ремонт делала капитальный, не оставила ни одного старого гвоздя. Избавилась от ванны, поставила душевую кабину – очень удобно.
Поменяла все коммуникации, электропроводку. Раньше у нас часто выбивало пробки: старый дом не был рассчитан на такое количество техники, которая у всех появилась. Специалисты-электрики посоветовали сделать систему автоматов: на одну пробку, например, вывести все розетки, на другую – лампочки, на третью – стиральную машину. Теперь, если происходит перегрузка, то вырубается не весь свет.
Мне понравилось заниматься ремонтом, и я сожалела, когда все закончилось. Но недавно я купила дачу, и все теперь можно повторить.
Начну, пожалуй, с электропроводки.
Наша справка
Ирина Маковеева – заслуженный художник России, член Союза художников России. Окончила МГПИ имени В.И. Ленина, художественно-графический факультет. С 1976 года участвует в российских и зарубежных выставках, половина из них – персональные. Работы находятся в ГМИИ имени А.С. Пушкина, Русском музее, большая коллекция – в Дарвиновском.