Почем койко-место?
Царскую Россию принято считать земным раем, который разрушили шариковы. Однако блага распределялись в этом раю не очень равномерно, и многие его обитатели, оценивая свои жилищные условия, непатриотично заглядывались на Запад.
Либеральная по духу «Судебная газета» пишет в 1896 г.: «Везде за границею домовладельцы довольствуются 3-4 процентами на затраченный капитал, и квартиры в Париже и Женеве вдвое дешевле, чем у нас. У нас вообще презираются предприятия, приносящие скромный процент. Закон еще недавно наложил свою мощную руку на аппетиты ростовщиков, запретив взыскивать проценты свыше установленной нормы. Чем же, однако, отличается деятельность домохозяев от признанной преступной деятельности ростовщиков?».
Жизнь в раю
«…Нанял я, Пушкин, собственный на Хитрово дом…, каменный двухэтажный, … а срок щитать с 22-го генваря и по 22-го июля… за две тысячи рублей государственными ассигнациями…». Не приходится удивляться постоянно расстроенным в последние годы жизни нервам нашего национального гения. Поскольку годовое жалованье по тому классному чину, который в то время был присвоен поэту, составляло 400 рублей в год, можно с уверенностью утверждать, что если бы не гонорар в 25 рублей за строчку и не кое-какие мелкие доходы, мастер слова мог бы рассчитывать максимум на жилплощадь в Замоскворечье, позднее воспетом другим титаном русской литературы Александром Островским.
Героиня пьесы начала 70-х гг. жалуется: «Четверо жильцов, а что в них проку-то! Вот, Петрович – самый первый жилец, а и тот только за два с четвертаком живет». Однако следует отметить, что в эти благословенные годы предложение помещений превышало спрос. Домовладельцы снижали цены, только чтобы дом не отсырел. Комната в излюбленном студенчеством районе Патриарших прудов обошлась бы в 7-12 рублей.
Отношения арендаторов и арендодателей в России вначале складывались довольно мирно. Судебные хроники 1866 г. свидетельствуют, что тайный советник Мартынов привлек к суду мещанина Абрамова за самовольный выезд из нанятой в доме советника квартиры с недоплатой 3 р. 50 коп. На суде Абрамов признал долг, просил прощения за причиненное беспокойство, ссылаясь на временные денежные затруднения, и изъявил готовность немедленно погасить задолженность. Довольный таким благонравным поведением ответчика Мартынов подарил ему полученную сумму с разрешения судьи.
Чем выше, тем дешевле
Следует учесть, что домовладельцы имели много обязанностей, отвечали за мощение, освещение и чистоту улиц и дворов. В Своде законов отмечено, что «каждый хозяин дома обязан… уведомлять участкового пристава» «о дурном поведении» проживающих и вообще «о всех чрезвычайных происшествиях, случившихся в доме или близ дома, в чем бы оные не заключались». Вышеупомянутую героиню Островского «разобидел» квартальный Тигрий Львович, заставляющий ее красить забор. Горе-предпринимательница приходит к выводу, звучащему весьма актуально во все времена: «Хорошо тому, у кого довольно награблено, оченно ему можно быть исправным обывателем».
За вторую половину позапрошлого века население Москвы выросло более чем в три раза. Естественно, что жилья стало не хватать; вскоре были исчерпаны ресурсы старой аристократии, и на выручку пришла частная инициатива, как и в наши дни, протянувшая руку помощи прежде всего тем, у кого водились средства.
Сдача барских квартир – элитных – считалась в Москве очень доходным бизнесом. Предприимчивые хозяева предпочитали возводить доходные дома с огромными роскошными апартаментами. Первый этаж арендовали магазины, тогда как на втором часто размещался «офисный сегмент». Предложение на дорогое жилье превышало спрос, так что многие «барские квартиры» оставались незанятыми. Стоимость жилья была обратно пропорциональной его «высотности», чем выше располагалась квартира, тем дешевле она обходилась. Впрочем, только до появления «подъемных машин», то есть лифтов.
В начале XX века в городской обиход входят невиданные доселе удобства – водопровод, канализация, центральное отопление, электричество и телефон. Таким образом, увеличение квартплаты (в 1912 г. обозреватели жалуются, что «за последнее пятилетие цены на квартиры в Москве выросли на 40-60%») было во многом оправдано теми затратами, которые несли домовладельцы. Памятником такого рода предпринимательству по сей день служит шикарный дом Афремова (Садовая-Спасская улица, 19). Всего в Москве насчитывалось 657 доходных домов.
Недорогой альтернативой доходным гигантам были «меблированные комнаты» с удобствами в коридоре, где можно было сыскать себе пристанище за скромную сумму вплоть до 30 копеек в сутки. В 1907 г. комната во втором этаже обходится в 16 руб. 60 коп. Видимо, по законам оптовых продаж 7-комнатная квартира стоит в то же время 68 руб. 30 коп., т.е. меньше десятки за комнату.
Дорого это или дешево? Высококвалифицированные рабочие на крупных заводах зарабатывали 75-120 руб. в месяц (1913 год), примерно столько же (105 руб.) получал армейский капитан, которому в зависимости от города доплачивали на квартиру 8-25 руб. При этом килограмм грудинки можно было сторговать за 54 копейки, килограмм сливочного масла – за 1,37 руб., проезд в трамвае стоил 6 копеек. Даже телефон в квартире обходился в 63 руб. в год, что представляло не такую уж недоступную высоту. И тем не менее большинство подданных Российской империи телефона не имели, так как получали несравненно меньший доход, если вообще получали.
На дне
Затянувшимся отрочеством российской цивилизации, вероятно, следует объяснять тот факт, что еще в 1899 г. в жилых казармах при фабриках жило 48% рабочих, в своих домах 32,5%, на вольных квартирах 18,7%. Если в Европе хозяева много веков назад выставили рабочих на все четыре стороны, у нас они до самой революции продолжали тяготеть к месту работы. Источники того времени свидетельствуют, что обычный тип фабричного жилья – громадные казармы, где только небольшая часть рассчитана на семейных. Правда, и плата назначалась или крайне ничтожная, или вовсе не взималась.
Переписью 1902 г. в Москве зарегистрировано 16 140 «коечно-каморочных квартир», «из которых 70% настолько переполнены, что на каждого живущего приходится менее 1,5 куб. сажени воздуха». По сравнению с этим мизером, наивысшая норма предоставления жилой площади под занавес советской власти (9-12 м), кажется чуть ли не царской. Однако имелся в Москве жилой фонд, который благодаря таланту писателя Гиляровского прославился как классический рассадник преступности. Некоторые его останки и сейчас можно наблюдать в районе Хитровского переулка между Солянкой и Яузским бульваром. Однако жили там не только бандиты, но и просто бедняки.
В одном из хитровских домов в 64 квартирах обитало 767 человек, то есть свыше 11 человек на квартиру. Уже упоминавшийся показатель «кубической сажени» для Хитровки равен 0,38, то есть на одного ночлежника приходилось примерно 3 кв. метра пола.
Разумеется, и это гнездо разврата и антисанитарии открывало свои двери не за спасибо. В пьесе Горького «На дне» (1901) подвальное койко-место обходится одному из героев в два рубля ежемесячно, и алчный хозяин дипломатично заводит разговор о том, что не мешало бы накинуть хотя бы полтинник (правда, следует отметить, что Клещ, слесарь по профессии, развернул тут же в подвале маленькое производство). В том же подвале оборудована комната, которую занимает жулик Васька Пепел. На каких условиях он договорился с наймодателем, неизвестно, но в 1907 г. комната в подвальном этаже обходилась в 12 руб. 40 коп. за месяц.
В то же время надо признать, что описанная Горьким ночлежка все-таки не самая отъявленная. Хоть и не без внутреннего сопротивления, жильцы соблюдают правила гигиены, по очереди подметают под воздействием увещеваний квартирной хозяйки: «а вот если придут санитары да штраф наложат, я тогда… всех вас вон».
Справедливости ради надо признать, что имущие классы тогда не были на сто процентов глухи к страданиям бедноты, и купцы-благотворители, о которых часто трубят по телевидению, действительно до революции встречались и делали честь своему сословию. Были дома дешевых квартир, например, построенные по завещанию купца Солодовникова (ул. Гиляровского 57 и 65), где для одиноких и малоимущих семей были оборудованы и даже обставлены мебелью однокомнатные квартиры площадью от 16 до 21 кв. м; на каждом этаже находились 4 кухни с холодной и горячей водой, с отдельными столами для каждой семьи, с холодными кладовыми, русской печью, помещениями для сушки верхнего платья. Стоили такие квартиры 10 рублей в месяц.
Что же до российского правительства, то оно никак не озабочивалось жилищными проблемами бедноты. Чем это закончилось, известно.