Голь перекатная
В старину милостыня почиталась обязательной в московском обществе. Всякое сословие и учреждение опекало своих нищих. Соответственно были монастырские, церковные, патриаршие, соборные, кладбищенские, дворцовые, дворовые, богаделенные и нищие. Часто они группировались в целые нищенские цеха. Во главе цеха стоял цехмейстер, причем обязательно из слепых.
Чтобы иметь право считаться заправским нищим, нужно было шесть лет проходить в учениках. Все это время требовалось вносить в общую казну ежегодный взнос в 60 копеек (на свечи), а потом выдержать экзамен в знании молитв, нищенских стихов и песен (кантов) и особенного нищенского языка. Язык этот держался в секрете от посторонних – наподобие воровской «фени».
«Были нищие, которые просили по привычке из ремесла: от подаяния они только богатели, – пишет историк Михаил Пыляев. – По старинным рассказам, тогдашние ростовщики все прежде были нищими; они вначале собирали себе с миру по нитке да шили себе рубашки; но позже тот же мир расплачивался с ними и кафтанами. Эти же нищие держали у себя размен мелкой монеты и получали почти всегда на промен вдвое и втрое сбора денег против внесенного ими на сутки. Вот откуда берут начало наши меняльные лавки и биржевая звонкая монета».
В московском купечестве бытовала присказка: «Бог богатством благословил и отчета по нему потребует». Забота о душе была главнейшей для таких людей, и благотворительность считалась вернейшим путем к Богу.
Быстро бегает хромой!
Читаем у Брокгауза и Эфрона: «В ряды нищих поступало и поступает множество тунеядцев, так называемых нищих-промышленников – зрячие слепые, хромые, способные бегать, бабы с завернутыми поленьями вместо грудных детей на руках и т.д. Во Франции в прежние времена пристанища для нищих назывались Maisons de miracles, ибо все слепые, хромые, глухие и т.д. нищие в этих домах, в случае надобности, как бы по волшебству превращались в здоровых людей».
Многие москвичи знали о том, что их дурят, но не нарушали обычай милосердия, рассуждая так: Бог шельму метит, ну а мне воздаст.
Иностранцы, посещавшие в XVI веке Москву, говорили, что «московитяне весьма заботятся о нищих, которым всякий подает по своему достатку, одевает, кормит и вводит к себе в дом». В России всегда подавали милостыню больше, чем в западных странах, что влекло сюда мигрантов-нищих. Историк Иван Прыжов пишет про «толпы немецких нищих, приманенных в Москву русской щедрой милостыней».
Петр Первый попытался навести порядок. Голландский этнограф Корнелий де Бруин пишет про его «похвальное распоряжение относительно нищих, мужчин и женщин, шатающихся во множестве по московским улицам, которые тотчас окружают вас со всех сторон, как только вы остановились в лавочке и хотите купить что-нибудь». И в толпе этих нищих «замешиваются часто воры, которые обрезают кошели с деньгами, и совесть русских как-то легко выносит подобные проделки. Желая уничтожить это зло, его величество запретил нищим просить по улицам милостыни; с другой же стороны, он запретил всем без исключения и подавать милостыню под опасением взыскания пени в пять рублей, или двадцать пять гульденов».
Кнут и пряник
Всех нищих Петр приказал отлавливать и размещать в богадельнях. «Полиция вела постоянную войну с нищими, число которых не уменьшалось, несмотря на повторительные против них указы, – рассказывает знаменитый историк Сергей Соловьев. – Для поимки и приводу таких нищих посланы были патриаршего дома дворяне и богаделенные солдаты по всем улицам, и ежедневно приводили нищих, которых наказывали и подвергали жестоким истязаниям, чтоб по миру отнюдь не ходили; слепые и безногие отсылались в богадельни, а здоровые – на прежние места жительства. Но дворяне и солдаты, приводившие нищих, записывали изветы, что у них нищих по всем улицам отбивают и их самих бьют, а за Сретенские вороты к пушкарям и входить не смеют. И этого мало: однажды в Евпловскую богадельню (на Мясницкой) вломились три человека пушкарей и увели семь человек приводных нищих».
Но даже во времена императора Петра Великого, когда нищих наказывали кнутом, а подающих штрафовали, отношение к нищенству было вполне либеральным – в «цивилизованных» странах поступали куда жестче. В Англии, например, при первом задержании попрошайку били плетьми, при втором – отрезали верхушку правого уха, а по третьему разу вешали…
Во Франции нищих клеймили раскаленным железом и изгоняли из города, а в 1596 г. Парижский парламент издал указ, предписывающий вешать их «без соблюдения каких-либо формальностей». И между прочим, тот же Петр Первый в одной только Москве в 1701 году основал аж 60 богаделен, самой знаменитой среди них стала впоследствии «Матросская тишина». По иронии судьбы, ныне это название москвичи знают в значении, прямо противоположном благотворительности.
Рубль на «подъемные»
Строительство богаделен на Руси издавна почиталось одной из важнейших мер государственного контроля над стихией нищенства. При царе Федоре Алексеевиче 28 июня 1678 года произошло событие, положившее начало очередному этапу в развитии структур общественного призрения страны: патриарх Иоаким попытался придать внешнему виду столицы более благопристойный облик, упорядочив заботу о неимущих со стороны церкви и государства. Всем нищим отныне предписывалось жить только возле церквей, а «те избушки, в которых они жили, сломать и впредь на тех местах избушек не ставить».
«Избушки», о которых шла речь, были лачужками, кои в те времена московские нищие и калеки возводили, где им заблагорассудится, даже в самом Кремле, что очень портило вид столицы. Теперь при церквах для них стали строить бревенчатые дома, а нищим, которые изъявляли желание поселиться в строго обозначенных местах «под покровом бревенным», государев Казенный приказ выдавал по рублю – очень приличные «подъемные» по тому времени.
Императрица Елизавета в 1748 году издала указ строить при церквах вместо деревянных богаделен каменные, с крепкими сводами, длиною в пять сажен, а шириною три сажени и три аршина.
К началу XX века в Москве насчитывалось от 34 до 40 тысяч нищих. К 1 января 1912 года при Городской думе находилось 124 благотворительных учреждения (приюты, богадельни, столовые, библиотеки и т.д.), через которые ежегодно проходило несколько тысяч человек. Таким образом, созданная в Москве система могла охватывать около 30 тысяч нищих.