Бульварная сага
Стою, как рыцарь на распутье, у красной стенки метро «Арбатская». Впереди бурлит-кипит площадь. Озираю слева направо: Гоголевский бульвар, Арбат Старый и Новый, бульвар Никитский… Оборачиваюсь в поисках выбора маршрута. Взгляд охватывает восемь мусорных контейнеров с надписью «Русский вариант 4». Вот он, знак свыше! Выбираю Никитский бульвар.Вереница великих
На трехэтажном здании, стоящем в начале моего пути, панно – панорама Кремля в непередаваемо советском колорите. Далее на заборе очередное рекламное насилие, хотя хотели наверняка как лучше: «Съешь, сколько сможешь!». И подпись – «дрова». Начало бульвара, идем по правой стороне.
Легендарный Дом журналистов теперь называется несколько фамильярно «Домжур». Типа, тут каждый может на брудершафт. И действительно. «Книги для интеллектуалов» соседствуют с 15 сортами пива – кому что. Впрочем, иногда они прекрасно сочетаются.
Здание это было построено более двухсот лет назад, а современный облик приобрело в 1812 году. В 20-х годах ХIХ века оно стало собственностью полковника Киселева, страстного поклонника литературы и друга Пушкина. Поэт с Натали приезжали сюда на бал на следующий день после свадьбы. На секунду закрываю глаза и представляю череду великих, пересекавших этот двор…
После революции в особняке разместился Дом печати, одним из первых членов правления которого стал Маяковский. В 1921 году, в последний приезд Блока в Москву, тут проходил его творческий вечер, на котором присутствовала Цветаева. Здесь же в 1925 году состоялось последнее столичное выступление Есенина. А уже в декабре из Дома печати толпа несла гроб с телом поэта по бульварам на Ваганьковское кладбище. Собственно Домом журналиста особняк стал в 1938 году.
Печально сложены стулья летней пивной. Поддувает.
Тест для репортера
Далее в витринах изящная бронза. Между окнами, на стене, изображено загадочное обнаженное существо тоже бронзоватого колорита, о половой принадлежности которого традиционно спорят разгоряченные домжуровским гостеприимством публицисты и репортеры. Судя по бантику на голове, девочка. Судя по всему остальному, мальчик, но… Зачем на его ногах явно мамины туфли на шпильках? Страшно подумать.
«Заточка всех видов» внушает смутную надежду. Может, удастся оточить остроумие? Ах, нет! Мелко добавлено – «инструментов».
Из подворотни вид на классический, в лучших московских традициях, крохотный дворик. Трехэтажный дом, золотые деревья, балкончики, заборчик на крыше, в глубине, как положено, – кирпичная, богатая оттенками стена. На трубе сидит важная ворона.
Колхознца в шоколаде
Банк в черном граните. Над двумя старыми этажами четыре достроенных, и очень, надо сказать, неплохо смотрится. Все это великолепие, выделяющееся на фоне небес, принадлежит сбербанку России.
Высокая женщина, напоминающая сошедшую с постамента героиню бессмертной скульптуры Мухиной «Рабочий и Колхозница», решительно запахнувшись в коричневый плед, шествует мимо.
Арт-кафе.
Стоянка специально для посетителей аптеки «36,6». Машины детенышами, сосущими молоко, уткнулись носами в кромку тротуара.
Пиво и «Школьная коллекция» в одном флаконе. Впрочем, и то, и другое – для внутреннего применения: детям предлагаются шоколадные книги и фруктовые канцтовары. Сплошной соблазн – шоколадный салон. Шоколада не видно, но все золотое и красивое. Эстетик-клуб. Похолодало, и народ поделовел, лениво бредущих уже не встретишь. Стремительно меряют шагами тротуар длинноволосые мальчики с разнообразной конфигурации футлярами в руках и за спиной – чувствуется близость Консерватории.
Восток и немного цемента
А вот и Музей Востока – одно из красивейших зданий Никитского. Длинный балкон почти нависает над бульваром. Главный дом городской усадьбы Луниных постройки 1818 – 1821 годов. Именно про его хозяина Пушкин писал:
«Друг Марса, Вакха и Венеры,
Тут Лунин дерзко предлагал
Свои решительные меры…»
На фасаде до сих пор сохранились изящные лепные лиры. Барин-сумасброд любил музыку, и в доме часто проходили музыкальные вечера. Его дочь, как и зять (итальянский оперный певец), обладала прекрасным голосом и не раз пела во дворце Тюильри в присутствии Наполеона.
Но опускаю взгляд и возвращаюсь к дню сегодняшнему. Под «Китайской ксилографией середины ХХ века» скромно притулился пакет с цементом, пятилитровая бутыль с водой и белое ведерко.
Театр «У Никитских ворот» с треугольным козырьком. Когда-то студенческий, возмужал, глядится внушительно.
Бистро, ремонт часов, изготовление ключей. Под ними мелко: «Курс лекций: Великие ученые Востока и Запада». Может, ключ – это символика?
Желтый дождевик с кисточкой
А вот и Никитские ворота.
Направо Большая Никитская, внушительное здание ИТАР-ТАСС. Виднеется Музей Горького, белеет церковь. Рекламная рыже-коричневая тумба в остроконечном колпачке – «Чума на оба ваши дома». Переходим на другую сторону.
В начале и конце бульвара визитными карточками – основные достопримечательности. Вот церковь Феодора Студита у Никитских ворот, основанная патриархом Филаретом как соборный храм монастыря в 1626 году (хотя первые упоминания о ней связаны с пожаром 1547 года). Не ярка, не помпезна, но глаз москвича радует. Здесь крестили Александра Суворова, в ее приходе он жил. Оттого и носил бульвар имя великого полководца, пока ему вновь не вернули исконное название. Подойти к церкви можно со двора. Мимо стройки и машин – к кованому заборчику, за которым примостился на лесах бородач в желтом дождевике с кисточкой. Идет реставрация. Около церковных дверей позеленевшее надгробие и крест. Мимо деловито профурчала пятнистая рыжая кошка.
Изгибы красного перца
Улица. Мастерская букетов. «Сады Сальвадора». Витрина красиво усыпана изгибающимися стручками красного перца, из которых «вырастают» декорированные под древность вазы.
Кондитерская-кафе, сдержанный соблазн всевозможными слойками и круассанами.
Из целостной архитектурной интонации бельмом выбивается 9-этажный светло-кирпичный дом явно советских годов рождения. В пробке безнадежно застрял троллейбус № 5, готовый отвезти в Лужники. Весь красный и в чипсах.
Огромный книжный магазин. Дальше – жилой дом, о чем свидетельствует появившийся под ногами растрескавшийся асфальт. Реклама «Мир потолков» навевает философские клаустрофобические мысли.
Здание красного кирпича – факультет медицинской академии им. Сеченова. Стайка белых халатов дымит у входа. Славный рыже-охристый дворик напихан «ремонтами» и «путешествиями».
Два памятника
А вот и дом № 7, принадлежавший графу Алексею Толстому, – последнее пристанище Гоголя. Здесь, в камине первого этажа, в ночь на 12 февраля 1852 года, писатель сжег второй том своих «Мертвых душ». А через несколько дней, вскричав в предсмертной горячке: «Лестницу! Скорее подавайте лестницу!», – скончался.
Теперь здесь размещается Городская библиотека им. Гоголя. В проходном ее дворе стоит памятник Николаю Васильевичу работы скульптора Николая Андреева. Классик, окруженный своими персонажами (в виде барельефов на постаменте), по словам одного из современников, походит на «грустно нахохлившуюся птицу с длинным клювом». До 1952 года это замечательное произведение стояло на Гоголевском бульваре, но затем, как слишком мрачное и «не отражающее советскую действительность», было отправлено в ссылку. Его место занял вполне жизнерадостный, «парадный» Гоголь работы скульптора Томского. У этого же, такого по-человечески понятного, любили собираться журналисты из находящегося напротив Домжура. Но скамейки убрали. Двор проходной. Народ спешит мимо. И нежданной памятью и знаком признательности – выросшие на старом пне в нескольких шагах от монумента рыжие поганки необыкновенной красоты.
Резюме. Никитский бульвар – явно не «туристская тропа». Несуетен, ненавязчив сервисом, почти не раздражает пестротой реклам. Имеет явную склонность к культуре – как в прошлом, так и в настоящем. Внешностью и аурой навевает мысли о небогатой коренной московской интеллигенции…