Уланский переулок: вечная стройка под звуки джаза
В отличие от Чистых прудов, которые все-таки сохранили свой дух, Тургеневская площадь от реконструкций изменилась неузнаваемо. Если стоять лицом к Сретенскому бульвару, то… Хочется немедленно повернуться спиной: взгляд волей-неволей притягивает белое, высотное, зеркальное здание «Лукойла» – с флагами, фонтанами, всем своим видом дающее понять, что оно тут главное. Уже не замечаешь локального уюта Сретенского бульвара, теряется, прямо скажем, не мелкий дом страхового общества «Россия»… «Лукойл», один «Лукойл»!
Да и по правую руку от него тянется малоуютный проспект Академика Сахарова. Остается только зажмуриться и пробежать от Чистых прудов до Сретенки. Так мы обычно и поступали. Но вот в традиции случился сбой, и взгляд упал на отходящий лучом от проспекта, прячущийся за гигантом «Лукойлом» Уланский переулок.
Заколдованное место
Те, кто утверждает, что помнит, как выглядела старая Тургеневская площадь, скорее всего, заблуждается – «подкапываться» под нее начали давно. Первый вестибюль метро «Кировская» («Чистые пруды») был открыт по соседству, на месте старой гостиницы, еще в 1935 году. Тогда же Генпланом развития Москвы 1935 года было предусмотрено проложить дублер узкой улицы Кирова (Мясницкой) в сторону Садового кольца – движение и по тем временам на ней считалось затрудненным. Но начались работы только в середине 70-х годов, а закончились – к Олимпиаде-80. Тогда же, в семидесятых, площадь подверглась глобальной реконструкции, при которой был снесен целый квартал – в том числе знаменитая Тургеневская читальня. В 1972-м открылась станция метро «Тургеневская». В конце 70-х на месте читальни по проекту архитектора Феликса Новикова началось строительство комплекса административных зданий (ныне «Лукойл»), затянувшееся аж до 1998 года. Многолетняя стройка, скажем прямо, площадь не украсила. А проект в процессе долгостроя претерпел такое количество изменений, что архитектор в итоге от своего авторства отказался. Кстати, аналогичная история произошла с другим долгостроем на противоположной стороне Тургеневской площади – театром «Et Cetera». «Если бы этот театр был дипломным проектом, его бы защитить не удалось», – оценил калягинские изыски профессор МАрхИ Александр Великанов, изначально работавший над проектом, и попросил вычеркнуть его из списка авторов. Видно, такое здесь непростое для архитекторов место.
Тем не менее дело на этом не кончилось. В 2003 году Ю. Лужков подписал распоряжение о строительстве под площадью шестиэтажного (!) подземного паркинга, который также оказывается долгостроем. В 2007-м открывается станция метро «Сретенский бульвар», уникальная тем, что не имеет собственного выхода на поверхность. Вестибюль, встроенный в подземный переход, сооружался несколько лет и открылся недавно.
Стоя на оголенной, неуютной площади, совершенно забываешь, что она всего лишь перемычка в Бульварном кольце и по обе стороны от нее тянутся зеленые рукава, по которым можно сбежать от утомительного зрелища городского муравейника. Но мы не ищем легких путей и смело идем на звуки очередной стройки.
Муравьи в зеркалах
Уланский переулок и так уже полон признаков московской гигантомании: начинается, повторюсь, с непомерной величины башен «Лукойла», имеет похожую на дворец школу с углубленным изучением английского языка, стеклянно-бетонную высотку гостиницы «Уланской», где расположился джазовый клуб Игоря Бутмана, и завершается, уже на углу с Садовым кольцом, другим зданием гиганта-холдинга, в бесконечных зеркальных окнах которого вся прочая жизнь кажется муравьиной.
Посреди всего этого «великолепия» совершенно теряется Церковь Святителя Николая Чудотворца в Дербеневе (Дербеневским когда-то назывался и Уланский переулок), служащая в данный момент фоном для желтого ковша экскаватора. Предшествующее ей строящееся здание разрастающегося «Лукойла» имеет пока что ядовито-зеленый цвет (правда, в облицовке обещают использовать натуральный камень натуральных цветов – белый, бежевый, светло-коричневый) и несколько-этажный нарост на крыше. Это, по словам одного из строителей, будущая вертолетная площадка.
Но и перед стройкой есть на что обратить внимание. Дом № 5, с которого начинается переулок, полон выдержанного временем достоинства и обращает на себя внимание богатством цветовой гаммы. Авторство приписывают Льву Кекушеву, чьи работы считаются образцом русского модерна (здания по его проектам украшают, в частности, Поварскую улицу), но тут нет однозначного мнения. В энциклопедии «Немцы России» говорится о том, что владельцы «Саблинского стекольного завода М.Франка и Ко» заказали проект дома Кекушеву, но реализовать его не удалось из-за финансового кризиса. Позже архитектор построил для фирмы торговый дом в Большом Кисельном переулке, а переработавший проект здания в Уланском Василий Штрауб взял за основу кекушевское цветовое решение фасадов: сочетание салатового и «цвета кофе из цикория» (так что, похоже, смена архитекторов «на переправе» для этих мест – давняя традиция).
Все это можно наблюдать издалека – стройка, заборы, не пройти. Так что огибаем также чудом сохранившийся между Уланским и проспектом Сахарова доходный дом под номером 4 и оказываемся в торце дворцеобразной школы № 1284, носящей имя Героя Советского Союза Наташи Ковшовой, которая здесь же и училась, – школа на этом месте существует с 1936 года. Получив аттестат, Наташа одной из первых ушла на фронт и героически погибла, подорвав себя гранатой, когда исход боя стал очевиден. Старое здание было снесено в 2003 году, а через год двери распахнула новая школа – бело-голубая, с колоннами и окнами-многогранниками. О прежней напоминают фасад, выходящий на проспект Сахарова, и имя Наташи Ковшовой.
Стоим на площадке, на перешейке между переулком и проспектом. В перспективе по-следнего виднеется Дом «Центросоюза» – творение Ле Корбюзье, ставшее пионером среди крупных офисных зданий с сплошным остеклением (которые мы теперь во множе-стве наблюдаем вокруг) не только в Москве, но и в Европе. Под ногами булыжник в окаймлении земли и мха. У школьной ограды пустая собачья будка. Рядом деревянный ящик-домик, в котором, перебирая лапами по старой «Литературной газете», выясняют отношения два голубя. Цветут ромашки. С ветки свисают похожие на морских ежей плоды каштана. Такой неожиданный кусок природы. Покидаем заповедный пятачок и отправляемся вглубь Уланского переулка.
Не улан, а дьяк
Кстати сказать, назван переулок вовсе не в честь лихих кавалеристов, а по имени мирного домовладельца дьяка Ивана Уланова. И название свое в отличие от многих соседей переулок менял только единожды – был Дер-беневским, от слова «дебри», видно, лес тут был густой. Потому и церковь, на фоне которой сейчас желтый экскаватор несет в клюве-ковше бетонное кольцо, названа Храмом Святителя Николая Чудотворца в Дербеневе.
Первую деревянную церковь на этом месте стрельцы возвели еще в ХVII веке, в 1715 году ее заменил каменный храм. Далее она всячески совершенствовалась и достраивалась, пока, как и прочие, не оказалась жертвой советской власти – в 1927 году церковь закрыли, разобрали купола и сломали колокольню. Зато в 1951-м здание приспособили к делу: соорудили чердак, сделали антресоли, сбили декор, сделали пристройки и разместили в до неузнаваемости преображенной церкви гараж Московского округа ПВО. В 1960-х застроили церковный погост. А после перестройки все, соответственно истории, покатилось обратно: лишнее разобрали, подлатали, восстановили, и в 1994 году богослужения в Уланском возобновились. Так и стоит она, бело-желтая, с построенной, видно, когда-то на время деревянной колоколенкой, между все растущими гигантами.
Надпись гласит: «Вход в Храм за углом», и красная стрелочка за этот угол показывает. Там, напротив бетонного забора и железных ворот, действительно вход в храм, а дальше – гаражи. На боку одного из них, бочкообразного, украшенного красно-синим граффити, скотчем прилеплено объявление: «Судебное заседание о сносе данного гаража состоится в Мещанском районном суде г. Москвы 20 октября. По всем вопросам обращаться к адвокату…» Ничто не вечно под луной!
Напротив, под номером 16, высится гостиница «Уланская». Обычное, ничем не примечательное здание из стекла и бетона. Правда, в музыкальной истории Москвы оно играет немалую роль: здесь расположен джаз-клуб Игоря Бутмана, который, по мнению Билла Клинтона (а уж он-то знает в этом толк!) является «лучшим саксофонистом из ныне живущих». Первый клуб Бутмана – LeClub был открыт в 1998 году в здании Театра на Таганке и был известен как место, где можно услышать лучших джазовых музыкантов мира. Почти десять лет спустя, в 2007-м, его адрес поменялся, и любители джаза протоптали тропинку в Уланский переулок. А весной нынешнего года распахнул двери и второй клуб «джазовой сети» Бутмана – на Соколе.
Роскошная жизнь в бараке
Если посмотреть вдоль по переулку, взгляд привлекает совершенно пряничный, весь будто бы в розово-белой глазури, отделанный по старинному образцу наличниками четырехэтажный домик 1866 года рождения «с частым ритмом окон» архитектора Н. Карнеева. Не менее любопытно и следующее за ним здание в стиле модерн постройки 1909 года – с эркерами и расходящимися лучами рисунками балконной ограды, авторства архитектора Петра Ушакова. А вот вплотную рядом с ним, на углу с Даевым переулком, высится девятиэтажный образец уже совсем другого стиля – «лужковского», выстроенный в 1998 году, с башнями и смелым сочетанием голубого с розовым. Если есть любители этой цветовой гаммы – все еще можно поселиться. На самом верху розового, с уже слегка пошедшей трещинами штукатуркой эркера висит объявление о продаже квартир.
После Даева возникает ощущение ущелья – с двух сторон нависают тяжелые доходные дома. В одном из них, № 19, жил в 30-е годы режиссер Юрий Завадский. «Грузином уланского розлива» (по образцу окуджавского «грузина арбатского розлива») звал себя его киноколлега Георгий Данелия, автор культового фильма 60-х «Я шагаю по Москве» (первая актерская работа Никиты Михалкова), а также всенародно любимых «Мимино», «Осеннего марафона», «Кин-Дза-Дза»…
«Ну какой из тебя режиссер? – говорила ему мама. – Ты же видел режиссеров. Знаешь, какие они». «Режиссеров я видел, и очень многих, – писал Георгий Николаевич в своих воспоминаниях. – До войны мы жили в бараке в Уланском переулке. Жили роскошно: у нас была большая комната (21 кв. м) и отдельный вход. Когда из Тбилиси приезжали Верико и Чиаурели, они привозили вино, всякую снедь и звали к нам своих гостей. Мама готовила вкусную грузинскую еду, и у нас побывали и Эйзенштейн, и Пудовкин, и Довженко, и Рошаль, и многие другие классики. Все они были яркие, колоритные личности и излагали свои мысли образно, красиво и очень складно». Как видим, Данелия это не напугало, а, наоборот, вдохновило.
Еще, заинтересовавшись названием, мы побывали в магазине «Цветочные истории», где милая девушка-продавец рассказала, как общалась с потомственным местным жителем, который поведал ей о тех временах, когда в Уланском были деревянные тротуары. Среди цветов других историй мы не обнаружили, разве что на колонне висели собираемые хозяйкой плакатики советских времен.
Дошли дворами до конца, без удовольст-вия посмотрели на себя в зеркальные окна гиганта-холдинга, стоящего на пересечении переулка и Садового кольца, и вспомнили, что на углу с Даевым переулком видели прямо на улице два столика – с видом на голубой с розовым терем с эркерами. Туда мы и направились для финальной чашечки кофе. Мы сидели на улице, в нише, почти что в ложе и, наблюдая мизансцены московской жизни, ловили последние лучи сентябрьского солнца.
P. S. Москва – город многонаселенный и стремительный, так что, гуляя, очень возможно невзначай задеть кого-нибудь. Так и случилось: в прошлую прогулку по Триумфальной площади я невольно задела поэтов, назвав их «существами нежными». Беру свои слова обратно! Поэты, по-прежнему собирающиеся на Маяковские чтения, вовсе не нежные, а вполне себе закаленные товарищи.